В Шикуне Артуро и Рохе не скучали. Братья, видно, решили, что все каньясо, которое заготовили шикунцы, предназначается только для них. Они, как всегда, остановились в доме Венансио Ландауро, и с первого же дня стали заливать огненным зельем свою грусть-печаль. Какую? Да как говорится, было бы что пить, а грусть-печаль всегда найдется. Если в горле дерет так, будто там рыбья кость застряла, непременно отыщешь хоть какую-нибудь причину, только чтоб пропустить стаканчик-другой.
И когда, судя по громким голосам и блеску в глазах, все беды были забыты, братья стали обходить дома, и надо было видеть, что они вытворяли, не преминув в каждом доме хлебнуть еще хоть самую малость, а за ними, как на буксире, тянулась ватага таких же веселых парней и, между прочим, таких же славных плотовщиков.
Потом они шли по извилистой тропинке через плантацию сахарного тростника, уже налившегося желтизной, шли с трудом, хотя их и поддерживали чьи-то крепкие руки. Рохе горланил песенку, которую сочинил после того, как однажды в Кахабамбе его избили, обокрали и бросили одного.
Перевозчик из Калемара,
твой дом и друзья далеко,
и нет у тебя ничего,
кроме пончо и шляпы старой.
К концу куплета голос Рохе звенел с такой силой, что даже каньясо в бутылке, поднесенной к его горячил! губам, пузырилось и булькало. Мягко скользнув по стеклу бутылки, песенка обрывалась: «… и шля-а-апы ста-а-арой». Вся компания весело гоготала, а Артуро рассуждал:
— У нас в долине парни что надо. Правильно я говорю?
— Правильно, — отвечал дружный хор.
Братья, захмелевшие не на шутку, шли дальше, выделывая ногами кренделя, а приятели несли их шляпы и пончо.
В поле есть один цветок,
и зовут его репей.
Что же ты не замечаешь,
милая, любви моей?
И вдруг навстречу — чолита, да такая, что просто загляденье — юбка накрахмаленная, щеки румяные, как у ангелочка, а глаза чернее угля. Братья глянули на нее и остолбенели. И, видно, хотели что-то сказать.
— Осторожно, у этой птички уже есть гнездышко…
А в сторонке парень стоит, весь ощетинился, как пес перед дракой. Но все обошлось мирно: братья ведь не из тех, кто зарится на чужое добро.
Спали они долго, а проснувшись, решили, что пора отправляться домой. Так и не придя в себя окончательно, купили за двадцать пять солей плот и, шумно распрощавшись со всеми, спустили его на воду. И все не могли нарадоваться своей покупке — чудо, а не плот: пятнадцать бревен одно к одному, крупные, прямые, и скреплены лианами, а ведь лианы гораздо лучше, чем проволока или веревка — они не ржавеют и не гниют. На середину свалили всю поклажу — мелассу в корзинах из тростниковых листьев, связки бананов, тыквы с каньясо, дорожные сумки, пончо, и при этом плот — сразу видно, деньги не зря плачены, — совсем не залило водой и ничего не подмокло. От такого плота глаз не оторвешь!
