Саймак никогда не стремился к созданию развернутых моделей будущего, его социально-политических структур. То будущее, которое рисует Саймак, немногим отличается от настоящего, в котором жил писатель. Грядущее в повестях и рассказах Саймака сохраняет черты американского образа жизни: остается безработица, жестокость, наконец, угроза войны (в рассказе "Через речку, через лес" герои укрываются от грозящей военной катастрофы в… прошлом). Но, перенося в будущее черты современной ему американской действительности, Саймак подвергает их резкой критике. Писатель отстаивает свои убеждения, которые основываются на его глубочайшей вере в человека, его разум. Эта вера звучит во многих произведениях Саймака. В рассказе "Поколение, достигшее цели" человеческий разум направил к звездам космический корабль, который находится в полете уже более тысячи лет. За это время сменилось сорок поколений, давно забылась цель полета, люди создали религию, основанную на обожествлении корабля. Но его неведомые строители предусмотрели все: и невежество, необходимое для того, чтобы люди перенесли полет, и ересь, которая сохранила бы знания. Пользуясь словами Саймака из рассказа "Отец-основатель", это "еще одна победа маленького неуемного мозга, стучавшегося в двери вечности".
Вера в человека, его разум, мужество, в то, что, по словам Фолкнера, человек "не только выстоит, но и победит", — стержень морально-философской концепции Саймака. Отсюда и последовательное отрицание писателем всего, что мешает человеку идти вперед, развиваться: косность мышления, равнодушие, жестокость, корыстолюбие.
Герои Саймака обладают одним качеством, которое для писателя является главным в человеке, — добротой. Они способны ощутить боль другого, как свою, почувствовать его одиночество, страдания и прийти ему на помощь. И неважно, каков внешний вид тех, кто нуждается в помощи.
…Как вы поступили бы, если нашли бы в лесу "ужасное созданье — зеленое, блестящее, с фиолетовыми пятнами. Оно внушало отвращение даже на расстоянии в двадцать футов… Лица у него не было. Верхняя часть туловища кончалась утолщением, как стебель цветком, хотя тело существа вовсе не было стеблем. А вокруг этого утолщения росла бахрома щупалец, которые извивались точно черви в консервной банке"? Но для Моуза Эбрамса, одинокого старика, живущего на отдаленной ферме, такой вопрос не стоял — перед ним лежало "живое страдающее существо", и герой рассказа "Когда в доме одиноко" был "не из тех, кто может покинуть в лесу раненого".
