Конечно, явления наводнений, о которых упоминает Ю. Ларин, весьма типичны для муссонного климата Д. Востока. Но разве их нет и в соседней стране — Японии — с ее культурными долинами или в других горных странах?
Дальний Восток и, в частности, Биробиджан, несмотря на зимние морозы, летний гнус и пр. ужасы, имеет и целый ряд преимуществ. Здешнее земледелие почти не знает засухи, здесь возможны ценные культуры: табака, риса и пр., которые удаются далеко не везде. Здесь кореец или китаец на небольшом клочке земли — около гектара—.кормит всю свою семью.
Итак, агрономическая ценность Биробиджана и Д. Востока вообще выявлена жизнью, и нет вопроса — гиблое ли это место или желанный простор новой земли. Весь вопрос сводится только к тому: кто будет обладателем этих несомненно ценных земель?
Решая этот вопрос, в частности, по отношению к еврейскому населению, которое ранее было чуждо земледелию, мы подойдем к нему с той осторожностью, как и Ю. Ларин.
Нельзя скрывать того, что Д. Восток при всех его прекрасных задатках и колоссальных возможностях использования производительных сил является (как когда-то являлась Америка) страной, трудной для освоения.
Разве не такую же дикую и во многих случаях заболоченную страну, покрытую лесами, встретили пионеры заселения Америки? Но туда шел исключительно предприимчивый и сильный элемент, который вел упорную борьбу с природой, и тем не менее С. Америка долго была бедной землей, несмотря на то, что туда переселялся часто опытный европейский земледелец.
Вместе с Ю. Лариным мы считаем, что без крупных вложений на мелиоративные, дорожные и пр. работы Биробиджан и вообще Д. Восток не могут дать приют массовому еврейскому населению».
Однако покуда длились разногласия, заселение Биробиджана евреями было все-таки начато. Разрешить спор предложено было беспристрастному третьему лицу, которое именуется жизнью, она же — история. Вот кто должен был ответить на бесчисленное множество вопросов, из которых два основных можно в общем формулировать так:
1) Годится ли Биробиджан вообще для заселения? Будет ли его девственная природа так же неподатлива в отношении новых колонизаторов, как она была доселе в отношении прежних?
2) Годятся ли для заселения Биробиджана городские жители и, в частности или в особенности, — евреи?
В какой же мере могут быть экспертами по этим вопросам все те люди, которых автор вывел на первых страницах книги? Что могут сказать отсталые туземцы или культурно дефективные казаки по вопросу о перспективах еврейской колонизации в Биробиджане? Зачем автор позвал сюда Богатова, Максимова, Мишку-Муху, деда Онисима и стольких других? При чем они здесь?
