– Батильда говорит, мне придется работать. Пока я не вступлю в права наследства, я буду… женой фермера.
– Ну да, мисс, но ведь не простого фермера…
– Работать – это очень трудно? По дому и вообще? Ты так хорошо справляешься с хозяйством, Сара… тебе трудно? – теребила Кэролайн служанку, стараясь прогнать тревогу.
Сара смотрела на нее со странным, смешанным выражением удивления, жалости и легкого презрения.
– Работа может быть и трудной, мисс, – ответила она как-то неуверенно, – но вы же будете хозяйкой дома! Вы сможете все в доме поставить по-своему, и, я уверена, у вас будет помощь. Ой, да не беспокойтесь так, мисс! Конечно, вам придется привыкать к жизни, непохожей на здешнюю, но вы будете счастливы, я уверена.
– Да. Буду счастливой, правда? – улыбнулась Кэролайн.
– Мистер Мэсси вас любит, а вы любите его, как же можете вы не быть счастливы?
– Да, я люблю его, – подтвердила Кэролайн с глубоким вздохом и крепко пожала Саре руку.
– Я так за вас рада, мисс. – Голос Сары дрогнул, в глазах блеснули слезы.
– О, не надо, Сара, прошу тебя! Как бы хотела я, чтобы и ты поехала со мной! – вскрикнула Кэролайн.
– И я бы хотела, мисс, – тихо проговорила Сара, вытирая глаза уголком фартука.
Когда наконец пришло письмо от Корина, со словами любви и просьбой набраться терпения и подождать еще совсем чуть-чуть, Кэролайн читала и перечитывала его по двадцать раз на дню, пока не выучила наизусть. Письмо поддерживало, вселяло в нее бодрость. Когда подошли к концу четыре недели, она, прощаясь, поцеловала Батильду в щеку в красных прожилках, надеясь увидеть хоть намек на сожаление в тетушкиных глазах. Но провожала ее только Сара, безутешно проплакавшая всю дорогу рядом с юной хозяйкой, пока гнедые лошади цокали копытами по оживленным улицам.
– Не знаю, как я тут буду без вас, мисс. Не знаю, зачем мне этот Лондон, – рыдала девушка.
Кэролайн взяла ее за руку и крепко сжала, слишком взволнованная, чтобы вымолвить хоть слово. Только оказавшись перед локомотивом, неистово изрыгавшим пар и дым, и почувствовав, как ноздри ее наполнились запахами горячего железа и угля, она поняла наконец, что в ее жизни начинаются перемены, что ей предстоит изведать радость путешествия. Кэролайн зажмурилась, поезд тронулся, и под его громкий, торжественный гудок старая ее жизнь закончилась и началась новая.
