– А можно ли облегчить страдания несчастных? – спросила Кларисса.
– Эвтаназия у нас пока не нашла широкого признания, – заметил Немертвых.
– Ах, я не об этом! – отмахнулась дама. – Можно ли… ну… быть сиделкой у ложа несчастного?
– Сколько угодно, – вклинился доктор. – Это очень романтично: кормить больного с ложечки, поворачивать с боку на бок…
– Гхм… – сказал следователь, и Немертвых умолк.
– Не возбраняется, – пролепетал проводник, истово прижимая к груди скороварку с комаром. – Если госпожи изволят… всегда пожалуйста.
– Тогда ведите! – решительно тряхнула кудряшками госпожа Полненьких. Госпожа Приятненьких согласно кивнула, и обе направились вслед носилкам.
– На некоторое время эти четверо нейтрализованы, – заключил доктор. – А вот когда мужчина мечты сдуется, а Сверло-Коптищев придет в себя – быть беде.
– Вы пессимист, друг мой, – вздохнул следователь.
– Я реалист, – хмыкнул тот. – Что ж… думаю, мое присутствие более не требуется. Всего доброго!
– Учитесь, пока мы живы, Дэвид, – сказал Бессмертных, ухмыльнулся и ушел, оставив стажера бессильно кусать губы.
Оперативники посмотрели на него с жалостью и куда-то испарились. Проводник бережно унес сосуд с комаром.
Дубовны же решил впасть в депрессию. Он не очень хорошо представлял себе, что это такое, но слышал, будто это вошло в моду в столице. Отставать от столичных господ он не желал, а потому вышел к обеду с таким лицом, будто отведал уксусу. Увы, на него даже не обратили внимания, потому что оное внимание было приковано к госпоже Кисленьких и ее ботфортам, на сей раз лакированным.
– О, ну это парадные, – говорила она, вытягивая ножку в проход, чтобы каждый имел возможность полюбоваться ею. – А в обычных я была с утра!
– Но шпилька… удобно ли это на болоте? – спрашивал Бессмертных, подливая себе кофе.
– Еще как! – восклицала Каролина и вытягивала вторую ножку. – Можно прибить какую-нибудь гадость, а чем выше каблук, тем больше на него нанизывается образцов… – Она вдруг обратила внимание на стажера. – Дэвид, у вас что, несварение желудка?
– Никак нет, – отвечал до глубины души оскорбленный Дубовны.
– Прекрасно! – всплеснула руками писательница и помахала кому-то рукой. – Иначе бы сюрприз не имел смысла!
– Сюрприз? – озадаченно спросил Дэвид.
– Именно, – улыбнулась Каролина. – Но не торопите события…
Официант водрузил на стол огромный торт, розовый, роскошный… «Дэвид» – было выложено цукатами на нежном креме. Дубовны вытаращился на торт, как на инопланетного пришельца, начисто забыв о депрессии.
