Залезать в долги камердинер считал неприемлемым. Да и с чего их отдавать, эти долги вместе с грабительскими процентами? Если бы удалось получить страховку…
И тут у него родился гениальный в своей простоте план. Большой Королевский экспресс славится своей безопасностью, верно? Даже на этих треклятых болотах пассажирам ничто не угрожало, так уверяли сотрудники паровозной компании. И если это утверждение опровергнуть, то… Как знать, не окажется ли руководство этой самой компании перед выбором: запятнать репутацию экспресса или… заплатить пострадавшему отступного? За неразглашение, так сказать!
В этот момент камердинер посмотрел в окно, за которым роились злые и голодные комары, и план оформился окончательно. Дело было за малым.
Он знал, что Сверло-Коптищев редко просыпается к завтраку. Вернее, если бы он мог работать, то просыпался бы еще до рассвета, но теперь предпочитал поспать подольше. Немного времени у камердинера было.
Неслышной тенью проскользнув к купе хозяина, он вошел внутрь. Ему повезло – Сверло-Коптищев действительно спал, причмокивая губами (видимо, ему снилось что-то очень приятное, вроде атласных розочек на чьем-нибудь декольте). Камердинер тихо закрыл за собой дверь и на цыпочках прокрался к окну.
Он хорошо продумал план, даже сумел отключить датчики, но вот отвертки подходящей не нашлось. Ничего, даже и перочинным ножом он сработал отлично!
За окном зловеще гудел комариный рой. Насекомые чувствовали, что за бронированными стенками вагонов скрывается много вкусного, но добраться до поживы не могли, и это их удручало…
– Цыпа, цыпа… – прошептал камердинер, чуть приоткрывая форточку.
Самый крупный и наглый с виду комар, словно расслышав его, подлетел ближе. Камердинер поманил его пальцем, ни на что особо не рассчитывая, но насекомое живо послушалось. Оно напоминало волка по весне – мохнатое, тощее, голодное и очень злое…
– Сюда, сюда, – еле слышно манил камердинер. Он мог бы этого и не делать: почуяв запах человека, вожак ринулся в узкую щелочку, протиснулся сквозь нее, а за ним ломанулся и весь рой.
Камердинер в ужасе отпустил ручку форточки, та захлопнулась, отрезая оголодавшую комариную орду. Те могли лишь разочарованно биться хоботками о бронированное стекло.
Вожак же, шлепнувшийся на столик под окном, как раз встал на лапки и недовольно помотал головой. Вид у него был довольно-таки ошалелый – и немудрено, его едва не придавило закрывающейся форточкой!
– Давай, давай, куси! – прошипел камердинер, показывая на сладко спящего Сверло-Коптищева. Стоило бы взять комара и посадить его на хозяина, но по понятным причинам он боялся дотрагиваться до насекомого.
