3 июля японские милитаристы начали наступление, поставив задачу окружить и разгромить советские и монгольские войска, расположенные на восточном берегу реки Халхин-Гол, форсировать ее и захватить плацдарм на западном берегу. Контрудар советских и монгольских войск сорвал этот план. Оставив на поле боя тысячи трупов и большое количество орудий, пулеметов, минометов, винтовок и машин, японцы в беспорядке отступили на исходные позиции. В этом сражении наши летчики сбили еще 45 вражеских самолетов.
После этого поражения враг отказался от попытки захватить плацдарм на западном берегу реки Халхин-Гол и приступил к укреплению оборонительных линий по всему фронту.
Командование советско-монгольских войск стало готовиться к генеральному наступлению, чтобы окончательно разгромить агрессоров, вторгшихся на территорию МНР.
Наша авиация во главе с Героями Советского Союза продолжала наносить удары по тылам противника, не давала возможности врагу вести разведывательные полеты и бомбардировочные удары по нашим позициям. С 23 июля по 4 августа было сбито еще 116 японских самолетов.
20 августа 1939 года началось наступление советско-монгольских войск, и через 10 дней японская армия была полностью уничтожена. Империалистическая Япония не смогла осуществить свои захватнические планы.
«Нельзя забыть, — вспоминает Г. К. Жуков, — героических подвигов летчиков Я. В. Смушкевича, С. И. Грицевца, В. М. Забалуева, Г. П. Кравченко, В. Ф. Скобарихина, Б. Г. Рахова и других, которые показали образцы мужества и отваги».
Каждый из них внес большой вклад в разгром японской боевой техники. Причем количество сбитых вражеских самолетов С. И. Грицевец довел в Монголии до 42.
На счету майора Грицевца не только сбитые японские самолеты, но и спасение в ходе воздушных боев командира авиационного полка В. М. Забалуева. О том, как это произошло, рассказал в 1939 году сам Грицевец. Его корреспонденция «Про Забалуева» была опубликована в «Комсомольской правде». Приводим ее полностью:
«Был у нас воздушный бой с японцами. Не стану вам описывать его. Врага мы потрепали здорово. Вдруг замечаю, что Забалуева нет. А бились мы рядом. Делаю круг, ищу его сначала вверху, потом внизу и вдруг вижу: Забалуев сидит на земле. А земля-то чужая, маньчжурская. От границы километров шестьдесят.
Я уже ничего не чувствую, ни о чем не думаю. Одна мысль у меня: забрать командира и улететь.
Начинаю спускаться. Все время, не отрываясь, смотрю на Забалуева. И вижу: он выскочил из самолета и бежит. Бежит и на ходу все с себя скидывает — парашют, ремень, ну, словом, все тяжелое. Бежит с пистолетом в руке.
