Начальник Генштаба сухопутных войск Цейтцлер принял доклад полковника Гелена за «чистую монету» и слово в слово пересказал его Гитлеру. Цейтцлер сослался при этом на успех 2‑го танкового корпуса СС генерала Хауссера, который в результате двухдневных боев на Корочанском направлении захватил плацдарм на восточном берегу Северского Донца и прорвался ко второй полосе обороны 7‑й гвардейской армии генерала Шумилова.
К концу дня 9 июля, когда войска 9‑й армии генерал–полковника Моделя, понеся невосполнимые потери на Ольховатском направлении, практически остановились для перегруппировки сил и организации нового удара, группировка фельдмаршала фон Манштейна вклинилась в оборону русских до тридцати пяти километров севернее Сторожевого, прорвалась в направлении Прохорова. Этот успех пришелся на долю ударных соединений все того же 2‑го танкового корпуса СС генерала Хауссера.
Чтобы активизировать наступательные действия группы армий «Центр» на северном фланге Курской дуги, Гитлер разрешил генерал–полковнику Моделю использовать последние две резервные пехотные дивизии. В резерве у него осталась теперь только одна 10‑я моторизованная дивизия. По приказу «Вольфшанце» треть боевой авиации группы армий «Юг» с 10 июля также действовала в интересах северной группировки войск. Но ни 10‑го, ни 11 июля 9‑я армия продвинуться вперед не смогла. Войска Центрального фронта генерала Рокоссовского стояли на укрепленных позициях непоколебимо.
Утром 11 июля разведка обнаружила у Прохоровки сразу две новых армии большевиков — 5‑ю гвардейскую танковую генерала Ротмистрова и 5‑ю гвардейскую генерала Жадова. Что за армии? Откуда они взялись? Двое суток назад о них ничего не было известно! Это сообщение явилось для командующего группой армий «Юг» ужасной новостью. Но решение об атаке у Прохоровки уже принято. И, значит, вперед! В лобовую танковую атаку! На первой линии — новейшие «тигры» и «пантеры». Они не должны подвести. Их длиннющие орудийные «хоботы» наверняка сразят «тридцатьчетверки» русских.
Прежде чем написать итоговое донесение за 12 июля, командарм генерал–полковник Гот внимательно осмотрел поле сражения у Прохоровки. За двадцать с лишним лет, отданных им моторизованным войскам, командующий 4‑й танковой армией еще не видел ничего подобного. Сотни сгоревших и подорванных танков и «самоходок» с заживо погребенными в них экипажами застыли, словно скопище бронированных гробов.
Гот вернулся в свой штаб, разложил перед собой «оперативку» и надолго задумался. Перед его глазами вновь пронеслась вся сложная гамма ожесточенного танкового противоборства. Он видел его вблизи, следя за развитием обстановки на поле боя с помощью стереотрубы на всю ширину прорыва и вперед до самого горизонта, насколько хватало глаз. Фельдмаршал фон Манштейн позвонил как раз в тот момент, когда командарм 4‑й танковой еще не закончил писать дневное донесение. Вопрос был поставлен прямо: «Что доложить о сражении под Прохоровкой в ставку?». Генерал–полковнику Готу невероятно трудно было говорить о потерях — свыше двухсот пятидесяти машин! Еще один такой фронтовой день — и 4‑я танковая армия останется вообще без танков! Но «прозорливый танкист» не решился исключить, что и 13 июля мощная атака русских не повторится. Гот просил подкреплений!
