– Но вопрос еще и в деньгах.
– Верно, мать твою! О, черт! – Она выругалась непроизвольно и сразу оглядела церковный двор, не слышал ли кто.
– Причем речь идет о крупном деле.
– В смысле денег? Я знаю. – Она поправила волосы. – Я не занимаюсь самообманом, хотя деньги меня интересуют меньше всего. Мы могли бы продать картину тому, кто пообещает давать мне к ней доступ в любое время. Ну, какому-то из музеев.
Майк осторожно сказал:
– Я заметил, что ты употребила местоимение «мы».
– А то как же! Ты же занимаешься поисками вместе со мной, верно?
Он обнял ее за плечи.
– Хотя формально ты признала это только что. – Он быстро поцеловал ее в губы. – Таким образом, ты наняла для себя агента. И, как я считаю, сделала весьма удачный выбор.
Ди рассмеялась.
– И что же думает мой агент? Как мне лучше продать свое сокровище?
– Пока не знаю. У меня в голове зреют несколько смутных идей, но ничего определенного. И вообще, не лучше ли сначала найти картину?
Они вошли в церковь и осмотрелись. Ди скинула сандалии и с удовольствием ощутила ступнями холод каменного пола. В противоположном конце нефа священник в сутане вершил какую-то единоличную церемонию. Ди и Майк молча дожидались ее окончания.
Наконец он подошел к ним с радушной улыбкой на по-крестьянски широком лице.
– Я подумала, что мы сможем рассчитывать на вашу помощь, святой отец, – тихо сказала Ди.
Когда он приблизился, они заметили: этот человек далеко не так молод, как показалось издали при виде его мальчишеской короткой стрижки.
– Надеюсь на это, – отозвался священник. Он говорил обычным голосом, но его слова громко отдавались под сводами пустой церкви. – Но, подозреваю, помощь вам нужна в сугубо мирских делах, как бы мне ни хотелось другого. Я прав?
Ди кивнула.
– Тогда давайте покинем храм Божий. – Он взял их обоих под локти и с мягким напором заставил выйти. Снаружи он посмотрел на небо. – Да будет благословен Господь, ниспославший нам это чудесное солнечное сияние. Хотя с вашим цветом лица, моя дорогая леди, следует быть осторожной. Итак, чем могу быть вам полезен?
– Мы пытаемся найти следы одного человека, – начала Ди. – Его фамилия Даниелли. Он был раввином в Ливорно и, насколько нам известно, переехал в Польо примерно в 1920 году. Он серьезно болел, находился уже в преклонном возрасте, а потому, вероятно, вскоре умер.
Священник нахмурил лоб и покачал головой:
– Никогда не слышал такой фамилии. Все это происходило задолго до моего появления здесь. Я, собственно, даже еще не родился в 1920 году. А если он был евреем, то церковь не участвовала в его погребении, и никаких архивных записей остаться не могло.
