– Да, но не у всех благородных семейств такая древняя история, как у вашего.
– Конечно. Новая аристократия – это дельцы и промышленники. Их семьи еще не успели утратить деловой хватки, лишь проживая унаследованные деньги.
Они закончили обход дома по периметру и остановились в тени, отбрасываемой одной из башенок. Липси сказал:
– Я понимаю, как расслабляет жизнь за счет честно заслуженного наследственного состояния, контесса. Боюсь, что и сам не прикладываю слишком больших усилий, чтобы зарабатывать деньги.
– Могу я поинтересоваться родом ваших занятий?
– У меня антикварный магазин в Лондоне. Он расположен на Кромвель-роуд, и вы просто обязаны заглянуть в него во время следующей поездки в Англию. Хотя сам я там бываю очень редко.
– Не хотите ли осмотреть дом изнутри тоже?
– Если только не причиню вам излишнего беспокойства…
– Не волнуйтесь по этому поводу. – И хозяйка провела его через парадную дверь.
Липси ощутил легкое пощипывание в мышцах шеи, что неизменно происходило, когда расследование близилось к завершению. Он все проделал тонко и правильно: мягко намекнул контессе о своей возможной заинтересованности что-нибудь у нее купить. Она слишком явно нуждалась в деньгах.
И пока она вела его по комнатам особняка, острый взгляд детектива быстро скользил по стенам. Недостатка в старинной живописи не ощущалось, но все это были либо выполненные маслом портреты предков хозяйки, либо акварели с пейзажами. Мебель выглядела старой, но далеко не антикварной. В некоторых помещениях, которые давно не использовались, застоялся удушливый воздух, в котором преобладала странная смесь запахов нафталина и гнили.
Она провела его вверх по лестнице, и он понял, что площадка между этажами являла посетителю лучшее, чем мог похвалиться дом. В центре стояла скульптура с налетом эротики: мраморный кентавр слился в чувственных объятиях с юной девой. Ковры на тщательно отполированных полах не выглядели потертыми. А все стены покрывали картины.
– Это можно назвать нашей скромной коллекцией произведений искусства, – сказала контесса. – Нужно было бы давно все продать, но мой покойный муж упрямо не желал ни с чем расставаться. Да и я сама по возможности все откладываю подобные дела.
Такого рода фраза стала наиболее откровенным приглашением к покупке, на какое была вообще способна пожилая аристократка, решил Липси. Он окончательно отбросил претензию на мимолетный интерес и взялся за изучение картин.
Сначала Липси смотрел на каждую с некоторой дистанции, прищурив глаза, выискивая приметы стиля Модильяни: удлиненное лицо, характерная форма носа, которую он подсознательно придавал всем женским портретам, влияние африканской скульптуры, странная асимметрия. Затем он приближался и приглядывался к подписи художника. Ощупывал рамы в поисках переоформленных полотен. Из внутреннего кармана извлек очень мощный, хотя тонкий, как карандаш, фонарик и направлял луч на красочный слой, пытаясь различить приметы наложения нового изображения поверх прежнего.
