. Сталин в своей статье в «Правде» утверждал то же самое: «Едва ли можно сомневаться, что основным вопросом современности является вопрос об угрозе новой империалистической войны»
[173]. Население в преддверии войны бросилось скупать соль, сахар, макароны, муку и керосин. Президиумом ЦС Осоавиахима СССР была принята резолюция о военной подготовке трудящихся. Поиски иностранных шпионов привели к ужесточению карательной политики, была введена в действие печально известная 58-я статья УК СССР.
В этом конфликте у обеих сторон был ряд понятных и реальных политических и социологических предпосылок. Англия обнаружила секретные советские документы, подтвердившие подрывную деятельность московского Коминтерна в Соединенном Королевстве и Китае, СССР столкнулся с убийством Войкова в Варшаве, терактами РОВС в Москве, Ленинграде и Минске, что свидетельствовало об активизации борьбы белогвардейской эмиграции. Но только ли это спровоцировало военный психоз в СССР? Были ли для него достаточно рациональные причины? Историки, изучающие этот период, утверждают — нет, никто на СССР реально нападать не собирался.
Глава 9
Военная тревога 1927 года
Центр Франции подвергся в это время своеобразной эпидемии, известной под названием «Великого страха» и в каждом почти городе повторялась приблизительно одна и та же история… Как внезапно в знойный день на безоблачной синеве неба вдруг появляется черная грозовая туча, так же растет и множится по городу подобный слух о близком нападении, наполняя сердца и умы мирных обывателей неописуемым ужасом… Тотчас же все вооружаются. Ружья, штыки, пики, топоры и даже рабочий инструмент — все собирается, чтобы оказать отчаянное сопротивление врагу. Формируется милиция; наиболее отважные образуют передовой отряд, который уже спешит навстречу неприятелю…
О. Кабанес, Л. Насс. Революционный невроз (1906)
Сейчас о событиях 1927 года, называемых специалистами «военной тревогой», помнят далеко не все, поскольку последствия этой паники не привели к какому-нибудь яркому и заметному историческому эффекту — как, например, Великий страх плавно перетек в Великую французскую революцию. С другой стороны, просто информационное поле изменилось — если выключить радио и репродукторы, из которых об уже свершившейся военной интервенции империалистов все-таки не говорят, а питаться исключительно слухами, распространяемыми теми, кто якобы «только что приехал из соседнего города и лично видел, как заполонившие страну английские диверсанты сжигают поля», то классический французский Великий страх мог бы произойти и в СССР. Разница между событиями всего лишь в установке: «империалисты точно нападут, война начнется скоро» или «враг уже здесь, в соседнем селе, завтра придет в нашу деревню и сожжет урожай».
