Одна из основных характеристик двиги (впрочем, как и змеи) — ее ярко выраженное хтоническое начало. В связи с этим можно выделить несколько основных сфер ее магического использования:
а) двига — клад, который можно взять, зная определенный заговор;
б) червонный гад используется при гадании;
в) двига помогает в уборке и хранении урожая: придает в жатве «скорость и спорость», если ее запустить в амбар, то зерна будут лучше храниться[86].
Только вот является ли последний пункт действительно «магическим», или это просто народная примета? Но чтобы иметь повод усомниться в этом, надо понимать, что такое двига и спорость. Сообщения о двиге попытался обобщить филолог Михаил Лурье:
В августе 1997 года двумя группами фольклорной экспедиции Академической гимназии Санкт-Петербургского государственного университета независимо друг от друга был записан не встречавшийся нам ранее ни в старых этнографических публикациях, ни в собственной полевой практике материал. Крестьяне Андреапольского района Тверской области рассказывали о ползущем по земле живом существе, состоящем из огромного множества одинаковых небольших червячков. Это существо, называемое рассказчиками двигой, имеет, по утверждениям очевидцев, «голову», «хвост», перемещается вполне целеустремленно, в определенном направлении, и встреча с ним является для человека сигналом для совершения ряда действий: постелить на землю платок, положить хлеб и деньги, перемешать червей палочкой, собрать и засушить их и т. д.[87]
Лурье находит другие названия таинственной двиги: «двина», «ратная червь». А также приводит слова другого респондента, упоминающего связь двиги с рожью: «И была эта двига, когда старики, бывало, рожь жали… Старики все время видели. Это мы сейчас не сеем свое ничего, так и не примечаем. А фактически, это самое есть, оно и продолжается» (Пен.)». Респондент был прав — «оно продолжается», двига никуда не пропала, ее можно увидеть и сегодня. Стоит отметить и верное заключение Лурье:
В заключение поделюсь одним наблюдением. Как сказано выше, наше столкновение с рассказами о двиге — не первое и далеко не единственное в собирательской практике последних десятилетий, причем на них выходили как начинающие фольклористы, так и опытные, наблюдательные исследователи. И было бы естественно, если бы такая находка подвигла кого-либо из них к дальнейшим разысканиям и попыткам осмысления «странного» материала. Однако этого не произошло
