Больно. Очень больно. Больнее, чем все предыдущие удары вместе взятые, – теперь Закар бьет прямо по душе, по ране, которая только-только начала затягиваться. Я не могу пошевелиться, не могу даже сморгнуть выступившие слезы. Туман застилает все вокруг, плотный туман – мешает видеть, дышать, вызывает головокружение, путает мысли. Земля уходит у меня из-под ног, еще мгновение – и я растворюсь в этом тумане…
Мир вновь обретает привычные очертания, когда я чувствую в своей руке маленькую ладонь, которая вытаскивает меня из тумана и держит крепко-крепко. И я снова могу дышать.
– Интересно, а твои друзья знают, что твоего папочку казнили за малодушие? – Голос Берта звенит от напряжения, когда он делает шаг вперед, продолжая держать меня за руку.
– Ты… ты что несешь? – дар речи возвращается к Закару лишь спустя пару мгновений. Он смотрит на Берта, и сумасшедшая паника проступает в этом взгляде.
– О, так ты им не рассказал? – тонким голоском передразнивает его Берт и протягивает вперед свой планшет. На экране открыт профиль Закара, и в разделе «Родители» фото перечеркнуто по диагонали словом «малодушный».
Земля вновь грозится уйти у меня из-под ног. Человек на фотографии – я его знаю, я его помню!
«Я спрятал твой секрет», – вот с чего все началось.
* * *
– Что это было? – первым делом спрашивает Альма, едва мы оказываемся на своей территории, в нашей казарме.
– А что было-то? – Берт с невинным выражением лица рассматривает свои ботинки.
– Ты знаешь, о чем я, умник. Как ты это провернул? – Видя мой непонимающий взгляд, Альма поясняет: – Малодушный. Точно помню – нет у Закара родственников.
Берт смущенно улыбается.
– Не было, – уточняет он.
– Тогда как ты это сделал? – Альма наступает, и Берт выглядит уже не так уверенно.
– Малодушный, – произношу я хрипло, не узнавая собственный голос. – Кем он был?
Все как один смотрят на меня с удивлением.
– А ты не знаешь?
На этот вопрос Клода я отрицательно качаю головой.
– Во время казни не сказали, что именно он сделал. – Приходится потрудиться, чтобы собственный голос звучал естественно настолько, словно я всего лишь проявила любопытство.
Курсанты переглядываются.
– Все и так знали… Да весь город шумел, пока его дело расследовали, как ты могла такое пропустить? – интересуется Клод, и я слышу недоверие в его голосе.
– Работа с силентами, – развожу я руками, пытаясь беззаботно улыбнуться. – У нас всегда тихо.
– Он был причастен к Бунту малодушных, – говорит Альма.
