Александр уже несколько дней как записывал, редактировал и снова записывал хронопласты. У него получилось, пусть не с первого раза, но получилось синхронизироваться с восприятием Катерины и найти там отблеск внешнего мира. Он фиксировал все диалоги с Рэмом с ее ракурса наблюдения, а также с других для полноты отражения событий. Затем монтировал ознакомительный вариант, он же для пользования возможными зрителями, дополняя видео ряд из обеих записей и накладывая звук голоса Рэма там, где его не было, но он говорил. Все три варианта он отправлял в институт, который всё это время пребывал в восторге от столь грандиозного прорыва. Также эти достижения были замечены и в обществе. В научных кругах и общем доступе уже было достаточно много записей хронопластов с первыми учениками, сделанных другими таймстримерами, но очень мало на которых присутствовал сам Рэм. Периодически Александр занимался генетикой. Как хорошего специалиста в этой области, его привлекали для консультаций и решений появляющихся проблем. Он и сам понимал, что история историей, уроки из нее выносить надо, но топтаться на месте опасно, необходимо поддерживать настоящее и двигаться вперед. Но он также как и многие его современники понимал, что в словах и действиях Рэма можно найти подсказки к новым научным открытиям в различных областях. Хранителей слишком мало и у них хватает своих забот, чтобы еще и разгребать исторические хроники. Главное они не увидели опасности в наблюдении и записях самого Рэма.
- Да..., не легкие испытания выпали на долю учеников Рэма, - заметила в один из вечеров Эвин после просмотра очередной записи.
- Скорее всего, меньше, чем на долю самых первых Хранителей, - они сидели в парке около дома на берегу водоема. Александр нежно обнял Эвин, она тоже обхватила его талию руками и положила голову ему на грудь. Было тепло, погода стояла спокойная, и они сидели и просто смотрели на воду.
- Вот я уже родилась в таком мире и для меня это привычно и понятно, что эмбрион и плод еще на ранней стадии подвергаются генетической коррекции. Что не все коррекции бывают удачными и беременность прерывают. Но какую работу в прошлом нужно было провести с общественным сознанием, чтобы принять это? Там, где ничего не знают о генетической коррекции, а во многих местах прерывание беременности вообще запрещено. Где из простых вещей раздували события вселенского масштаба и наоборот преуменьшали значимые. "Как тяжело когда задница не дружит с головой", кажется, так говорили в те времена?
