— Да я, типа, пошутил. Ну, знаешь, как у Пушкина: «Идет направо — песнь заводит, налево — сказку говорит». Там про ученого кота было, ну я и подумал, может ты из этих, ученых котов.
— Из ученых, — кот чихнул.
— И как тебя зовут? Не могу же я тебя называть просто Котом, — спросил Саша, и мысленно добавил: «Хотя мне хватит того, что я разговариваю с котом. С ученым котом. С нарисованным ученым котом. И он мне отвечает. Капец».
— Меня ближайшие четыреста лет вообще никто и никак не называл, — кот недовольно ударил хвостом.
— Тимошей будешь? — спросил парень, не переставая мысленно поражаться происходящему вокруг бреду.
— Это хорошее имя? Благородное?
— Конечно! У меня был друг, которого так звали, самый умный и честный из всех моих знакомых. Во такой пацан, — Саша показал сжатый кулак с отогнутым вверх большим пальцем.
— Хорошо. А ты кто? — Тимоша склонил голову набок.
— Гарри, но для своих — просто Саня, — выдал парень и расхохотался от бредовости собственных слов.
— Вот и хорошо, — кот встал, махнул хвостом и пошел к правому краю рамы, затянув песню об Одо Герое.
Спустя двадцать минут Саша тоскливо посмотрел на патефон на каминной полке.
— Тимош, а ты никаких других песен не знаешь?
— Нет, — Кот уселся и принялся умываться. Александр подпер голову кулаком и уставился в одну точку.
— Ладно, Тимошка, научим тебя нормальным песням, — спустя пару минут раздумий парень махнул рукой. — У входа в Косой Переулок есть музыкальный магазин. Как–никак, девяносто второй год. Еще Кобейн не застрелился, да и пару записей «Пистолетов» достать можно. Не матерные частушки, конечно, но уж точно не баллады о героях.
Кот чихнул и пошел к левому краю рамы, вещая о колдуне, сердце которого было покрыто волосами. «Еще бы, на таких–то сказочках точно маньяком вырастешь, — подумал Саша. — Удивительно, что только Филч такой псих. Тут полшколы должно нервно дергаться и слюнку пускать от таких–то мансов».
Сказка подействовала на парня странно. Александр Петрович Н. уснул, положив голову на груду пергаментов.
Неизвестно каким таинственным образом Саша умудрился не проспать встречу с Дамблдором. Ровно в шесть глаза распахнулись сами. Парень готов был побиться об заклад, что директор сам разбудил его каким–то странным заклинанием. Так или иначе, ровно в семь часов утра Саша стоял у подножья Парадной Лестницы. Профессор был уже там и вел беседу с одним из портретов.
— Александр, вот и вы. Что ж, Бэзил, — Дамблдор повернулся к портрету, — прошу меня простить, нам пора.
