И вот, с избранием «бесхарактерного» Сизова, все начало постепенно меняться. Аппарату райкома с каждым днем становилось труднее и сложнее работать. Секретарь сам вникал в жизнь района и требовал того же от других. Он возвращал написанные наспех докладные записки, необоснованные проекты решений бюро. Все это не могло не раздражать работников аппарата. Да еще Астафьев, третий секретарь, не упускал случая подлить масла в огонь, беседуя один на один то с заведующими отделами, то с инструкторами райкома…
Как правило, Сизов проводил первую половину дня на предприятиях района. Не заходя в райком, он прямо из дома ехал на заводы, фабрики, ходил по цехам, изучал производство, подолгу разговаривал с коммунистами, рабочими. Возвращался к себе в райком с обстоятельными записями в блокноте. Вопросы решал оперативно, со знанием предмета, — ведь сам он был опытным инженером. Установил твердые дни и часы для приема посетителей по личным вопросам и строго соблюдал их. Обязал сделать то же самое и других секретарей райкома, председателя райисполкома, его заместителей.
И постепенно мнение о Сизове как о справедливом, доброжелательном и знающем партийном руководителе распространилось по району. Люди шли к нему за советом и помощью.
Странное дело, по мере укрепления авторитета Сизова в районе к нему все сдержаннее относились в верхах. Некоторые считали его выскочкой, другие — мягкотелым интеллигентом, хотя и те и другие не могли отрицать, что Сизов деловой человек и хороший организатор. Промышленность района работала успешно, производственные планы выполнялись, никаких чрезвычайных происшествий не было, поэтому Сизова до поры до времени терпели.
После Отечественной войны с новой силой начались репрессии. Сизов был мыслящим, наблюдательным человеком. Он тяжело переживал свое бессилие, нередко проводил бессонные ночи. А тут еще отец беспрестанно укорял его:
— Тоже мне, секретарь райкома называется!.. На глазах у него черт те что творится, а он хоть бы что! Постыдились бы, — народ кровью обливался, грудью отстоял землю свою, революцию, а теперь делают вид, что народа вроде бы вовсе и не было…
— Я-то здесь при чем? — пробовал урезонить старика сын.
— Ты — представитель партии, стало быть, отвечаешь за все…
— Знаешь не хуже меня, что я, как и ты, как и многие, ничего сделать не могу…
— Тогда уходи, — освободи место тому, кто может!.. Гордился я тобой. А теперь стыдно за тебя и вообще за вас, теперешних руководителей. Уходи, подай в отставку, вернись на завод. По крайней мере совесть будет чистой…
