С частицами на стадии распада работать трудно, но Эллина попыталась. Если не она, то уже никто, не доживут они до прихода судебных магов. Женщина, кажется, молодая. Магии нет. Вот и всё, хотя, нет, есть ещё смазанный след. Отделить частицы убийцы и жертвы оказалось тяжело, но гоэта не сдавалась, благо видела, с ними не всё гладко: мелкие, вёрткие, окрашенные темнее, чем следует.
В реальный мир Эллину вернули грубо, не дав досмотреть материал. Обернулось это коротким приступом головной боли и мимолётной же потерей дыхания. На гоэту в упор смотрел Брагоньер. Судя по прищуру водянистых глаз, ничего хорошего Эллину не ждало. Та попробовала спастись виноватой улыбкой — не помогло. Соэр резким движением оправил задравшуюся юбку любовницу и буквально пригвоздил взглядом к камням. Будто душу наизнанку вывернул.
— Ольер, не надо, мне неприятно, — пролепетала Эллина. — Я не на допросе.
— Господин соэр, — поправил Брагоньер, словно хлыстом по языку ударил. — И именно на допросе, госпожа Тэр. Чистосердечное признание облегчит вашу участь.
— Ольер, ты чего?! — не на шутку перепугалась гоэта и заметалась взглядом по набережной в поисках защиты. Зевак собралось много, и все с интересом наблюдали за разыгрывающейся сценой. — Я её не убивала, ты прекрасно знаешь.
— Следствие разберётся, — в голосе ни единой эмоции.
Эллина сглотнула и рухнула на камни. Вспомнилась камера, допросы, комната пыток. Неужели всё повторяется? Когда-то Брагоньер уже подозревал её, и гоэта отлично помнила его методы. Вот зачем она спустилась вниз? Хотя стоп, невозможно же выбросить труп у всех на виду!
— Вы шутите, да? — с робкой надеждой спросила Эллина.
По виду Брагоньера ничего не скажешь: серьёзен, максимально собран, решителен.
— Учу. Труп? — соэр покосился на мешок.
Гоэта кивнула и, запоздало отреагировав на сильное переживание, разрыдалась.
— Жестоко, но действенно, — Брагоньер протянул ей платок и присел на корточки перед мешком. — Может, так научитесь вести себя как дама, а не крестьянка. Могли бы позвать меня, я бы проверил, а не демонстрировали всем цвет своего белья.
Эллина стушевалась, издала нечто среднее между вздохом и всхлипом и с замиранием сердца уставилась на соэра. Тот достал нож, ловко разрезал мешок и приступил к осмотру.
— Дурно станет, отойдите.
— Ольер, отпуск, — ни на что не надеясь, напомнила гоэта.
Брагоньер отмахнулся и потребовал отчёта по личности преступника. Тут Эллина не выдержала и высказала всё по поводу методов воспитания любовника. Тот выслушал ровно пять предложений и поставил точку ёмким: «Госпожа Тэр, открывайте рот только по делу». Гоэта вздохнула и, словно перед доской, пробубнила всё, что увидела.
