Как ни крути, будущее туманно, а нежелание соэра давать обещания только усиливало чувство тревоги.
— Ты мыслишь как мужчина, — наконец подала голос Эллина и села, уронив голову на руки. На неё вдруг нахлынула такая жалость к себе. — Мне скоро тридцать шесть лет, у меня до сих пор нет мужа, семьи, и с каждым годом шансы всё тают. Хорошо проявлять беспечность в двадцать, когда вся жизнь впереди. Одним мужчиной больше, одним меньше. В крайнем случае, всегда подавальщицей на работу возьмут. А меня не возьмут, понимаешь? Я… У меня много мужчин было, и ни один, ни один, понимаешь, не сделал кем-то, кроме любовницы. Ты тоже. А это очень шаткое положение, считай, я никто. Порвала со старым миром, но не вошла в новый. Ты баронет, тебе нужны наследники, ты женишься на какой-нибудь баронессе, и всё, конец сказке. При жене я тем более никто. Содержанка, та самая девица для плотских утех. И не перебивай, пожалуйста! Ты сам хотел узнать причину моих страхов, так слушай.
Лицо её раскраснелось от волнения, голос постепенно повышался. В нём сквозили горечь и обида.
— Как легко говорить о доверии, Ольер, когда ты в случае расставания отделаешься парой недель страданий, а я — общественным порицанием и долговой тюрьмой! Или ты полагаешь, будто я возьму от тебя деньги? Своеобразные откупные.
— Не возьмёшь, — глухо ответил соэр. Кажется, он начал понимать. — С моей стороны всё действительно выглядит иначе. Хорошо, я солгу и обещаю жениться, тебе станет легче?
— Мне станет легче, если ты скажешь правду.
Эллина боялась её услышать. Подсознательно она уже знала ответ.
— Правда, Лина, заключается в том, что ты нужна мне рядом. И не для плотских утех, как ты выразилась, хотя в твоём исполнении они привлекают гораздо больше, чем прежде. Ты хочешь семью… — он вздохнул и нахмурился. — Хорошо, я подумаю, можно ли решить этот вопрос. Работать разрешаю, но обо всех заказах говори мне. И никогда не езди одна.
Гоэта потупилась и пробормотала:
— Не стоило начинать этот разговор. Ты никогда на мне не женишься.
— Я сказал, что подумаю, — с лёгким раздражением ответил Брагоньер. — Не спорю, пока такой брак невозможен, тут действительно важно твоё происхождение и манеры. В остальном твои опасения напрасны. Я не из тех людей, кто заводит любовниц, но раз уж завёл, то действительно люблю. Ты ведь это хотела услышать? Могу повторить: я вас люблю, Эллина Тэр. А теперь утри слёзы и приведи себя в порядок. Я брал тебя с собой вовсе не для истерик и скандалов.
