Они жили в одиноком домике на опушке леса. Мэтр Карен позволял детям гулять под присмотром Майи, собирать ягоды, играть в догонялки. Сначала Сирил решил, будто их усыновили, но потом понял, что ошибся.
Всё началось с Петера. Мэтр Карен разбудил его поздно вечером, перекинул через плечо и вынес на улицу. Выглядел он странно: весь в чёрном, за поясом — острый нож. Тот самый, который мыла сейчас Майя. Сирил родился любопытным мальчиком и решил проследить, куда забрали Петера. Как любой приютский ребёнок, он не доверял людям, хотя тут едва не привязался к мэтру Карену. Тот всегда говорил мягко, не ругал, даже сдержанно улыбался Анике, доверчиво протягивавшей в подарок веточку с ягодками. Только в город никогда не брал, по имени не называл и людям не показывал. Петер же и вовсе считался любимчиком мэтра. Тот разрешил как-то карапузу вскарабкаться себе на колени и полистать газету. Разумеется, Петер читать не умел, ему нравилось шелестеть листами и разглядывать картинки.
— Майя, найди ребёнку книгу, — распорядился в тот вечер мэтр. — Такую, какую не жалко. Только ничего страшного!
— Стоит ли тратиться? — напоминавшая хищную птицу женщина стояла в дверях кухни, уперев руки в бока. Рыжеватый локон спускался на плечо, превращая её в глазах детей в ведьму.
— Их надо чем-то занять, нельзя сразу всех, — пояснил мэтр Карен и усмехнулся. — Обычно женщины любят детей, а ты ненавидишь. От своих сама избавляешься?
— Я не довожу до их появления, — улыбнулась Майя, подошла и, не стесняясь ребёнка, поцеловала учителя в губы. — Но если тебе захочется, я рожу.
— Потом, — вернул улыбку мэтр. — Не беспокойся, я наполню твой живот жизнью и прослежу, чтобы плод развился.
Сирил, вместе со всеми слушавший этот странный разговор, понял ровно половину. Пусть приютские дети и осведомлённее сверстников в подобных вопросах, трудно в пять лет сообразить, почему стонет по ночам Майя.
И вот Петера унесли. Спустя пару минут за мэтром Кареном тенью скользнула Майя. Когда она проверяла, спят ли дети, Сирил старался дышать реже и сопел. Дело нехитрое, в приюте он частенько обманывал нянечек.
Выждав немного, мальчик откинул край одеяла и осторожно сполз с топчана на пол. Аника так и посапывала у стеночки. Сирил на цыпочках прокрался к двери, приоткрыл её и выглянул в душную июньскую ночь. До него долетел шёпот голосов. Беседовали мэтр Карен и Майя, вроде, на тордехешском, но Сирил ничего не понял. Потом и вовсе пошла какая-то абракадабра. Мальчик решил подобраться ближе, когда темноту прорезал сдавленный крик. Петер! Расшибив коленку о попавший под ноги сук, Сирил побежал через жгучую крапиву на крик и замер, увидев мэтра Карена с ножом в руке. Он навис над камнем, который дети принимали за стол. Обнажённый, привязанный за руки и за ноги Петер дёргался внутри пульсировавшего светом рисунка: пентаграммы, вписанной в овал и три треугольника. А мэтр Карен безжалостно резал его, будто поросёнка. Майя же, распустив волосы, рисовала на тельце кровью непонятные знаки и нараспев читала заклинание.
