— Итак, госпожа Тэр, расскажите что-нибудь о себе.
Герцог поднял бокал с соломенным вином и пристально осмотрел его на просвет.
— Право, не знаю, что может заинтересовать вашу светлость, — попыталась замять неприятный разговор Эллина. — Я столь ничтожна.
— Меня может заинтересовать всё, — покачал головой министр, — а господин Брагоньер недавно доказал, что вы достойны уважения. У господина Брагоньера большое будущее, сами понимаете, как важна женщина рядом с ним. Мне следует пояснить, или вы поняли?
— Поняла, ваша светлость, — сглотнула Эллина и нервно отхлебнула вина. Оно оказалось отменным, как и полагалось в подобном доме. — Но вы напрасно опасаетесь, уверена, господин Брагоньер изберёт достойную женщину.
— Вы недооцениваете свою роль. Вы должны быть безупречны.
Ей только что дали понять, где её место, и намекнули, такой нечего делать даже в постели будущего высокого сановника. Значит, это смотрины, и назавтра Брагоньер скажет, что сказка закончилась. Стало грустно и безумно обидно, но лишать любовника будущего Эллина не желала.
— Ваша светлость! — гневно сверкнул глазами Брагоньер. — При всём уважении к вам, дело может дойти до вызова. Я не позволю оскорблять госпожу Тэр даже вам.
Герцог многозначительно протянул: «О-о-о!» и поставил бокал на стол.
— Госпожа Тэр всё ещё ждёт, — напомнил Брагоньер.
— Чего? — сделал вид, будто не понял министр.
— Извинений, — соэр медленно сложил салфетку и положил её на стол. Внешне Брагоньер сохранял спокойствие, но его выдавал взгляд — взгляд человека, готового к нападению. — Вы оскорбили её в моём присутствии.
— Так вызов — это серьёзно?
Герцог поднялся и упёрся руками о стол. Брагоньер последовал его примеру. Звякнули ножны с мечом. Эллине захотелось встать между мужчинами и крикнуть: «Не надо!». Она готова на всё, пусть министр считает её шлюхой, поломойкой — кем угодно, только бы не дошло до дуэли.
— Если заденут честь моей дамы, да.
— В таком случае приношу свои извинения, — лицо герцога озарила вежливая улыбка. — Я не предполагал, будто мои слова вызовут подобную реакцию. Глубоко сожалею.
Министр встал, подошёл к Эллине и склонился над её рукой.
— Мои извинения приняты? — несильно сжав ладонь гоэты в своей, спросил герцог.
Однако Эллина понимала, вопрос предназначался не ей, а Брагоньеру. Тот расслабился и сел. Гоэта же заверила, будто ничуть не оскорбилась.
— Слабое место — это очень плохо, баронет, — покачал головой герцог. — И с каких это пор на ужин приходят с оружием?
