Принять все это за чистую монету пять лет назад было проще, чем сейчас. Гарри вспомнил свое непреднамеренное вмешательство в воспоминания Снейпа. Увидел отца, который издевался над слизеринцем. Воспоминание больно задело его, и Хагрид, заметив, что его спутник грустит, решил приободрить Гарри:
— Тебе нравятся совы, а?
В банке Гарри забрал столько галеонов, сколько поместилось в кармане. Его посетило нехорошее ощущение, что следующий поход в Косой Переулок будет возможен только через год. Конечно, если он хочет всего лишь скупить все сладости Хогвартс Экспресса, как в прошлый раз, этих денег хватит, но если ему понадобится оборотное зелье, сыворотка правды или бытовые магические артефакты взрослых — что делать тогда?
Хагрид не слишком всматривался, сколько денег возьмет с собой Гарри, зато строго следил, чтобы его маленькое секретное задание от Дамблдора осталось в тайне. Крюкохват проводил их к нужному хранилищу, и Гарри увидел, как заветный сверток кочует в карман великана. Дамблдор был странным человеком: он отправил сквиба следить за Гарри, а Хагрида — перевезти философский камень. Похоже, Дамблдор тоже понимал как важно, когда тебя не воспринимают всерьез.
Косой Переулок был почти родным, и все же экскурсия Хагрида заинтересовала Гарри. Котлы, хрустальные флаконы, весы, книги… первокурснику нужен был только стандартный набор, но Гарри твердо решил, что не будет ограничивать себя таким образом. Пусть думают, что он, получив большое наследство, стал транжирой.
— Гарри, я отлучусь на минутку, а ты пока подбери мантию, — сказал Хагрид и скрылся в толпе. Одиннадцатилетний Гарри обязательно испугался бы, но шестнадцатилетний понял, что может перевернуть еще один маятник, не дав ему расшататься до непозволительных оборотов.
На стуле, окруженный манипуляциями ассистентки мадам Малкин, стоял Драко Малфой. Он смотрел на Гарри без особой злости, скорее с интересом.
— Тоже в Хогвартс? — спросил Драко.
— Да, первый год, — дружелюбно ответил Гарри.
— Я тоже, — Драко кивнул.
— Сначала я думал, что меня разыгрывают, — доверительно сообщил Гарри.
Малфой, почуяв недоброе, скривился, словно съел лимон. Презрение на его детском лице выглядело совсем не так впечатляюще, как на его отце, который мог запугать Корнелиуса Фаджа и Хагрида.
— Ты — маггл?
— Нет, — Гарри печально покивал. — Я вырос у магглов. Я сирота. Мои родители погибли, когда я был совсем маленький, и меня отдали дяде и тете.
