Другой, еще более знакомый пример — всем известный СПИД. В настоящее время число зараженных СПИДом людей на земном шаре достигло 36 миллионов, а число уже умерших от него — 22 миллионов. Самой распространенной разновидностью вируса этой страшной болезни является HIV-I. В поисках вакцины против этого вируса ученые должны использовать животных, а единственным видом животных, которых удается заразить вирусом H1V-1, являются шимпанзе. И это не случайно. Как было установлено несколько лет назад, эпидемия СПИДа началась именно потому, что вирус HIV-1 «перепрыгнул» с шимпанзе на людей в начале XX века. (Долгое время имела хождение версия, будто вспышка СПИДа имела причиной какие-то ошибки при массовом вакцинировании африканцев, но последние исследования полностью исключили эту версию. Вина осталась на шимпанзе. Это, кстати, еще раз показывает, какую огромную опасность представляет собой «перепрыгивание» вируса с животных на людей.)
В свете сказанного выше понятно, что полный отказ от использования обезьян в медицинских исследованиях может нанести непоправимый вред науке. Поэтому нужно внимательно присмотреться к доводам сторонников такого радикального шага — правы ли они?
В обоснование своих требований сторонники проекта выдвигают два научных аргумента. Они ссылаются, во-первых, на исключительную генетическую близость шимпанзе и людей. Как известно, почти 96-98 процентов генов у этих обезьян и человека являются общими. И время, отделяющее шимпанзе и людей от обшего предка, 5-6 миллионов лет, также является самым коротким, даже очень коротким, если мерить масштабами эволюции. Во-вторых, эти энтузиасты ссылаются на множество экспериментов, которые, по их утверждению, показали наличие у человекообразных обезьян едва ли не самой характерной человеческой черты — самосознания. Содержать сознательные существа в клетках для медицинских экспериментов, говорят обезьянофилы, все равно, что содержать в таких клетках людей.
Вообще-то говоря, эти энтузиасты могли бы и не обращаться к науке. Содержать животных в клетках и проводить над ними медицинские, то есть сопряженные с болью, эксперименты — плохо в любом случае. Даже если это не обезьяны, а мыши или крысы. Им тоже больно. Но Человечество, стиснув зубы и отвернув лицо, поручает своим врачам и ученым резать и потрошить несчастных животных — во имя так называемого блага людей. Разумеется, туг есть широкий простор для пылких моральных дискуссий, но мы не будем сейчас в них вдаваться. Речь идет конкретно об обезьянах, которых сторонники вышеназванного проекта хотят исключить из этого «круга равнодушия». Состоятельны ли их аргументы? Утверждение о почти одинаковом количестве генов у людей и обезьян вполне справедливо, но вряд ли содержательно. Цифры сами по себе не говорят ничего. Разница между человеком и обезьянами могла бы заключаться и в нескольких считанных генах, а то и вообще в одном-единственном. Кстати, многие эволюционные психологи всерьез убеждены, что «очеловечивание» началось именно со случайного появления у протолюдей некого особого «гена речи». (Такая точка зрения связана с именем известного лингвиста Ноама Хомского.) Но и без того в современной науке сегодня все шире утверждается мысль, что главное различие между людьми и обезьянами вообще не связано с числом, а лишь с характером их регулировки.
