Так была ли какая-то связь между синяками и порезами на лице Имре и его пропажей? Он что, разозлил кого-то из капо или охранников? Или его просто забрали из лагеря вместе с другими венграми? Спросить было некого. Внезапно мелькнула ужасная мысль: проверить груду трупов за бараками. Тибор моментально отогнал ее.
Обычно мальчик спал глубоко, но сейчас его мучила бессонница. Стоило ему задремать, как раскаты ужаса вновь пробуждали его. От рассвета до темноты он сидел возле барака, надеясь увидеть Алекса или Имре: вот сейчас они появятся и объяснят свое отсутствие как-нибудь просто, причиной, которая в его усталый ум почему-то так и не пришла. Он ругал себя за все те разы, что пропускал перекличку, и переживал, что упустил тот момент, когда Алекса и Имре выпроводили за пределы тюрьмы. Велика вероятность, что именно его упрямое нежелание вмешиваться в дела лагеря стало причиной, по которой он упустил возможность присоединиться к ним. Чем больше он думал так, тем больше винил себя за пропажу Имре и Алекса.
Последние дни апреля он провел в состоянии глубокого, мутного транса. Бросил бороться со вшами и запахом тела. Если оставаться на месте, то эти обычно невыносимые помехи казались вполне терпимыми. Голод тоже перестал его беспокоить: боль в пустом животе стала какой-то плоской и тупой. Больше не вставал с койки, когда привозили еду: хлеба все равно не было, лишь бочки с какой-то размазней да гнилой картофель. Тибор с трудом запихивал это месиво в рот, проходило несколько минут, оно выходило из него и разбрызгивалось в ближайшем отхожем месте. Пища как будто забирала из него всю воду. Лучше бы питаться одной водой – она, по крайней мере, не обжигала его опухшие десны, в отличие от рыхлой картошки. Вот если бы он мог просто лежать ничком в койке… Он убаюкал бы сам себя до состояния счастливого бреда, он бы парил над жесткими деревяшками койки, а затем, если повезет, его бы унесло в мирное состояние полусна, где нет голода и боли.
Когда 11-я бронетанковая дивизия генерала Паттона освобождала Маутхаузен и его филиалы, немецкого командования там уже не было. Эсэсовцы сбежали в самом начале мая 1945-го, оставив лагерь под надсмотром капитана венской полиции. Американские танки подобрались к лагерю 5 мая, их встретил отряд из пятидесяти венских пожарных, патрулировавших периметр. Они сдались без боя.
Дивизия обнаружила десять тысяч трупов в общей могиле сразу за стенами тюрьмы и еще примерно пять тысяч похороненных на метровой глубине под футбольным полем. Позвали жителей ближайшей деревни, чтобы они похоронили усопших как полагается, но задание оказалось не под силу киркам и лопатам. Пришлось прибегнуть к помощи бульдозеров. Внутри тюрьмы мертвые и живые жили плечом к плечу. Только самые новые узники лагеря смогли покинуть его самостоятельно. Основная масса была на грани голодной смерти, им требовалась немедленная медицинская помощь, а затем долгий период восстановления.
