И снятся белые снега… | страница 8



Расставив их на траве, дед Евтух с бабой Маней ждут, когда на дороге появится какая запоздалая подвода. Тогда дед Евтух останавливает ее, договаривается с хозяином, грузит бочки: сперва самую большую, в нее — поменьше, а в ту — еще поменьше, потом самую малую, а потом и те, что не поместились в большую, и везет их на базар. Бочки, покачиваясь, едут на возу, а дед Евтух вышагивает рядом, не желая садиться на воз, чтоб не помять новые штаны.

К этому времени солнышко поднимается выше, прибывает первый рабочий поезд из Гомеля, прибывают первые автобусы из Чернигова, и приехавшие издалека покупатели, смешавшись с принаряженными жителями нашего городка, пестрым потоком движутся и движутся по тротуарам в сторону старого, ныне закрытого кладбища, к которому вплотную, ограда к ограде, примыкает большая базарная площадь.

Не стану описывать, что там продается и что покупается. Все продается и все покупается. Белые ряды — молочные, красные ряды — помидорные, черные ряды — смородиновые, зеленые ряды — луковые, огуречные, укропные, салатные… Мясные ларьки… Возы, возы — с утками, курами, свиньями, индюками, поросятами… Машины, машины — с картошкой, капустой, яблоками… Сладкие стеклянные петушки на палочках. Пряники-коники, пряники-куколки… Свистульки, пищики, платья, шали, зимние пальто, тюбетейки, босоножки, сапоги на меху, хомуты, деготь, самодельные аппликации… Черная смородина продается корзинами, яйца — сотнями, цыплята — десятками… Кудахчут куры, гогочут индюки, блеют козлята… И стоит такой мощный гуд, такое слитное, неумолчное разноголосье раскачивается в воздухе, что даже крикливые галки испуганно затихают на кладбищенских деревьях, совсем черных от их несметного числа.

И никто не знает, о чем думают в это время птицы, взирая с высоты на людской водоворот и слыша его звучный гул. Может, им видится что-то страшное в этом скоплении людей? Может, их пугает этот рев голосов? Или они хотят попять, отчего в иные дни эта большая площадь земли, обнесенная высоким забором, абсолютно пустует и им, галкам, можно спокойно разгуливать под столами и на лавках, подбирая зерна, крошки, всякие яркие тряпочки или блестящие стеклышки и монетки, которыми можно украсить гнездо, а в другие дни она вот так неузнаваемо преображается? Или они не думают об этом, а просто дивятся безумной храбрости воробьев, что бесстрашно шныряют под ногами у людей и без устали молотят клювами?.. Никто не знает, о чем думают галки. Но что-то тревожит их, коль они черной тучей облепили деревья и не шевелятся? Видать, не так уж глупы эти птицы, как мы полагаем…