И снятся белые снега… | страница 4
— Тетю, скико за чеснок?..
— А ну, дайте вашей сметаны попробовать!
— А зачем вам пробовать? Я сметану забираю.
— Ну и забирайте на здоровьечко…
— Ой, хозяйка, ваше молоко молозевом отдае!
— Та перекреститесь, яке теперь молозево? Коровы давно потелились!
— Ой, хозяйка, не обмануйте. Грех обманывать…
— Тетю, тетю, слухайтэ сюды! Я вас другой раз пытаю: отдастэ молоко по тридцать?
— Не, деточка, не отдам. Я по тридцать сама выпью. У меня жирность така, шо хоть на выставку!
— Так воно ж вчерашне.
— То шо як вчерашне? В нем сметаны на палец.
— Так воно ж скисне.
— То шо як скисне? Скислое ще вкусней.
Покупательницы хотя и торгуются, хотя и бракуют товар, но торговля идет в очень быстром темпе. Корзины у крестьянок пустеют, корзины у горожанок тяжелеют. Переливается из бутылей в бутыли молоко, разрезаются ножом большие кругляши масла, сыплются из мешков в корзины пузатенькие стручья гороха, молодая картошка, огурчики в пупырышках…
Местные ведут себя на базарчике по-хозяйски уверенно, а те, кого Полипа Ивановна назвала дачниками, — стесненно. Дачники — это в основном ленинградцы, они давно любят отдыхать в нашем городке, куда их влекут и лес, и река, и обилие фруктов. Дачников сразу узнаешь на базарчике. Вот молодая женщина в светлых летних брюках (а это первый признак дачницы) стоит возле старушки, продающей молоко.
— Скажите, у вас качественное молоко? — вежливо спрашивает она. — Мне для маленького ребенка.
— Свиженьке, свиженьке молочко. Тико-тико подоила, — отвечает старушка.
— Хорошо, — говорит дачница и ставит на стойку свой пластмассовый бидончик.
Но в это время возле дачницы вырастает Полипа Ивановна.
— А ну, бабка, лынить молока, я попробую! — требует она, отодвигая своей мощной фигурой дачницу в сторону и протягивая старушке сложенную ковшиком ладонь.
Старушка, не жалея, льет ей в довольно-таки вместительную ладонь молоко из бутыли. Полина Ивановна, зажмурив глаза, пьет его из ковша-ладони, причмокивает языком и не видит, с каким удивленьем смотрит на нее молоденькая дачница.
— Почем? — спрашивает Полина Ивановна, вытирая рукой молочные усы вокруг губ.
— По сорок копеечек, — ответствует старушка.
— Бабка, да где ж это такая цена есть? — на весь базар вопрошает Полина Ивановна, хотя прекрасно знает, что такая цена давным-давно сложилась. — Это ж полынь, а не молоко! Кто его у вас купыть? По тридцать выливайте! — заключает она и ставит на стойку свою порожнюю трехлитровую бутыль.