— Я слыхала, он жену крепко любит.
— Кого там любить, кого любить? Тьфу на него с такой любовью! — смачно сплюнула себе под ноги Полина Ивановна. — Вот я тебе один пример расскажу… Уйдем с дороги, а то штовхаются, — потянула она в сторону Нину Антоновну.
И принялась рассказывать этот самый пример, зная, что базар никуда от нее не денется. И зная так же то, что сегодня ей придется сделать еще один заход сюда, но уже после обеда, когда приезжие уберутся на автобусы и поезда и цены на базаре спадут…
А вот столкнулись возле корзин с черной смородиной низенький мужчина лет шестидесяти в выгоревшей пляжной кепочке-маломерке с красным прозрачным козыречком и женщина, примерно того же возраста, с серебром в волосах, похожая на старую учительницу, и повели такой разговор:
— Здравствуйте, Лева. Как вы живете? Я вас давно не видела.
— Здравствуйте, Зина, но как я живу? Наша Анька обратно внуков на лето прислала, а это же не внуки, а настоящие шибеники. Я вас, Зина, тоже с прошлого базара не видал.
— Вот видите, Лева, а ведь мы соседи.
— Разве это соседи, когда наши дома на разные улицы выходят? Я только через задний забор ваш голос слышу.
— И я вас, Лева, слышу. Но все-таки у меня к вам претензия.
— Ко мне? А в чем тогда дело?
— Лева, скажите честно: моя курица к вам перелетала?
— Конечно, перелетала! Я ее обратно до вас через забор перекинул.
— Да, но почему на третий день? Разве вы не слышали, как я ее искала? Я ведь всех соседей обошла, кроме вас.
— Клянусь богом, я не слышал! Она с моими курками сидела, а я ее не видел. Вы ж посмотрите, какой у меня курятник, что там можно видеть? Или вы не верите в эту темноту? Если вы не верите, я на вас по-соседски обижусь.
— Нет, Левочка, я вам верю. Все равно спасибо вам. Я ведь думала, что она уже у кого-то в борще плавает.
— Зина, я вас сильно прошу про меня такого не думать. Как хотите, а мы соседи.
— Что вы, Лева, никогда! Вы будете брать смородину? Смотрите, какая хорошая: крупная и сухая. Берите первым, я вам уступаю.
— Нет, сперва я вам уступаю. Вы первая, а после я…
А вот меж рядами, меж возами степенно похаживает Карпо Буряк, который каждому приметен своей могучей фигурой и завидным ростом. Ему за тридцать, он ездит помощником машиниста на тепловозе. Ночью Карпо привел товарняк из Конотопа, хорошенько выспался, пока его жена Люся бегала на базар, и теперь, к полудню, вышел сюда прогуляться. Он выбрит, аккуратно причесан на пробор, от него пахнет «Шипром». Шелковая васильковая тенниска плотно обтягивает его широченные плечи, светлые брюки в черную полоску заглажены спереди острыми складками, желтые сандалеты, хотя и пропылились, но видно, что сегодня чищены.
