Прошло неизвестно сколько время, когда сыновья оторвались от отца, и заметили доктора, весело смотрящего на них. На нем не было маски, а очки он снял и убрал в карман.
— Как мама? — озабоченно спросил Анжело.
— Миссис Габрис… — начал мужчина, но его резко перебил Грегори Габрис:
— Моя жена… С ней все в порядке?
— Я об этом и говорю, что операция прошла успешно — улыбнулся он — Ее состояние стабилизировалось, но к ней сейчас нельзя.
— Почему? — хором воскликнули члены семьи Габрис. Доктор хохотнул:
— Она отходит от наркоза.
— Когда мы сможем ее увидеть? — все еще продолжая беспокоиться поинтересовался отец.
— Через пять — шесть часов.
Доктор ушел, а отец, присев на скамью, заплакал, словно маленький ребенок. Ангелос положил руку ему на плечо, но тот продолжал всхлипывать:
— Если бы с Шарлоттой, что-то случилось, то я бы сам умер. Я очень люблю вашу мать.
Анжело понимал, что любовь может сломить самую сильную волю. Только сейчас до него дошла сила этого чувства, а вместе тем и осознание того, что он обидел женщину, пытающуюся доказать ему значимость любви в жизни.
— Знаешь, сынок, — Отец посмотрел на Анжело. — Твоя жена показала мне истину. Она открыла мне глаза. Я не должен принуждать детей делать, то чего они не хотят.
— Отец… — только сумел выговорить Анжело, ощущая безмерную гордость за жену. Она потушила огонь непониманий и боли в их семье. Она дала им шанс на начатие новой жизни.
Его любимая жена.
На мгновение ему показалось, что у него остановилось сердце. Он любит ее!
До нее он не знал, что такое любовь. Не понимал, что мужчина может любить только одну женщину и быть верным ей, однако не так ли случилось с ним после их первой встречи? Почему за те шесть месяцев без нее, он не нашел ни одну женщину на ночь или не завел любовницу? Почему мысль, что другая прикоснется к нему вызывало отвращение? Он жаждал только ее мягкое тело, шелк ее волос и сочность ее губ. Сессилия. Она стала его наваждением и желанием, а он так жестко отрицал привязанность к ней.
Она беспрекословна согласилась на брак без любви, хотя он же видел детскую мечтательность в наивных шоколадных глазах.
Если Марина и пыталась добиться от него взаимности, глупо думая, что пожалившись на него его отцу, сможет получить свое, то Сессилия принимала все, как должное.
Его дикую страсть и зверское желание. Его замкнутость и темную сторону.
Она приняла его всего, потому что любила.
— Ангелос, побудь здесь — решительно сказал Анжело — Если сейчас я останусь, то все потеряю.
