«Господа» не испытывали к моему имени никакого интереса. Они ответили:
– Нам нужны именно вы, никакой ошибки.
Звучало это странно, но резон в их словах был, потому что меня им описали в подробностях, какая уж тут ошибка? Вызвали их, чтобы меня забрали, два человека, с которыми я сидел рядом в самолете и чью беседу подслушал. До меня постоянно доносился их говорок, благодаря которому я словно вернулся в свой далекий родной край. И, заслышав их такой знакомый говор, я сам завел с ними разговор. Кто же мог знать, что этим я навлеку на себя неприятности и два товарища из органов безопасности задержат меня, словно злодея?
Они были сотрудниками отдела безопасности аэропорта. Имели ли они право задерживать меня – это другой вопрос, более глубокий, но, кажется, совсем не важный. Главным было то, как мне выбраться оттуда. Они отвели меня и моего начальника в свой офис, который состоял из двух комнат – внутренней и внешней. Внешняя комната была небольшая, когда мы вчетвером в нее вошли, она стала казаться еще меньше. Когда все уселись, полицейские начали допрашивать меня: имя и фамилия, организация, в которой работаю, семейное положение, политические взгляды, социальные связи и т. д. Казалось, что мой статус в одно мгновение стал подозрительным. К счастью, мой начальник тоже тут присутствовал, он снова и снова «твердо и авторитетно» подтверждал, что я не лицо без определенных занятий, а государственный кадровый работник, «строго соблюдающий закон и дисциплину». Поэтому допрос закончился, можно сказать, довольно быстро.
После этого полицейские сменили тему. Все их вопросы сконцентрировались на том, «что я видел или слышал в самолете», и я даже не знал, с чего начать. Так как я впервые имел честь лететь на самолете, то увиденного и услышанного было много, мелкого и незначительного, впечатления были хаотичны. Откуда я мог знать, о чем следовало говорить? После моих просьб полицейские стали спрашивать меня более направленно. На самом деле их волновал один вопрос: что я слышал из разговора «земляков»? Только тут я осознал, что случайно встретившиеся мне земляки, вероятно, являются необычными людьми и мой нынешний непривычный опыт имеет непосредственное отношение к тому, что я услышал и, главное, понял из их тайного разговора. Они думали, что их «птичий язык» местного наречия никто не поймет, и, словно в безлюдной местности, смело обсуждали свои секреты, не предполагая, что рядом есть уши, которые слушают и слышат абсолютно все.
