Я быстро почистила зубы, свесив голову через открытое окно автомобиля. Забавно, как порой обыкновенная мятная паста может изменить твои виды на будущее.
– Хочешь прокатиться еще или готова ехать домой? – спросил Уэс, когда мы свернули на гравийную дорогу.
Я не знала, как ответить на этот вопрос. С одной стороны, я была бы счастлива провалиться в сон прямо сейчас, но с другой – еще едва ли полночь, и мама вряд ли легла уже спать.
– Я не хочу домой, – решила я. – Но сомневаюсь, что на такой дороге протяну слишком долго – меня сильно укачивает.
– Просто я знаю здесь одно местечко.
Воцарилась тишина. Уэс вез меня на окраину города, где было так темно, что немногочисленные звезды не могли осветить ночных улиц.
– В Лос-Анджелесе таких темных улиц не найти. – Я наклонилась вперед, прислоняясь лбом к прохладному лобовому стеклу и стараясь сфокусироваться на дороге.
– Как и в Нью-Йорке. Город никогда не спит, всю ночь напролет горят фонари…
– И ты ни на миг не остаешься один, – завершила я за него.
– Но тебе всегда одиноко, – добавил он.
Именно так я себя и чувствовала в Лос-Анджелесе: поглощенная суматохой большого города, окруженная толпами людей, но остающаяся незаметной.
– Иногда мне это нравится, – сказала я. – Если захочу исчезнуть, нужно просто выйти на улицу.
– Поначалу я вливался в этот ритм, ощущал себя его частью, но последнее время шумы города просто перемешиваются у меня в голове, и я предпочитаю абстрагироваться от них.
Уэс остановил машину, вышел и направился к моей двери, чтобы помочь мне выйти. Не знаю, почему я не стала открывать дверь сама.
– И в Нью-Йорке ты не услышишь сверчков.
Мы остановились у края дороги, после которой начиналось обширное поле, и погрузились в прослушивание яркой симфонии из стрекотания сверчков и шелеста листьев на ветру. Уэс взял мою руку и увлек меня на траву.
– Кажется, все фильмы ужасов, которые я смотрела, примерно так и начинаются, – предупредила я.
Уэс усмехнулся, и не думая останавливаться.
– Ты ведь понятия не имеешь, где находишься, да?
– Не о происшествиях ли на этом самом месте «Техасская резня бензопилой»?
– Все в Калифорнии такие остряки?
– Не-а. Большинство слишком озабочено своей фигурой и личиком, так что не остается времени оттачивать свое остроумие.
– Как же тебе повезло, что ты обладаешь всеми тремя этими достоинствами.
Я не стала спрашивать, что он имел в виду, да и вряд ли меня это интересовало: все равно, как на это реагировать, я не знала. Уэс был моим лучшим другом. В прошлом. Когда-то мы проводили вместе столько времени, при этом никогда не обсуждая мои «плюсы», и теперь мужчина, ведущий меня неизвестно куда через поле в свете одной лишь луны, отражавшемся в его блестящих волосах, казался мне совершенно чужим. И мужчина этот, должна признаться, пробуждал во мне сильное волнение. К тому же я невольно задавалась вопросом, чувствует ли он то же по отношению ко мне.
