— О каких одногодках сия дама ведёт речь? — всё-таки отмер клиент, встряхивая истерикующую помощницу за плечо.
— Она гово… — попыталась ответить на поставленный вопрос девушка, но не смогла, и лишь в очередной раз нервно всхлипнула. — Она…
— Многоуважаемая Фоннария Грымзовна ведёт речь о себе, — справившись, наконец, с приступом неудержимого хохота, пояснил офонаревшему Бернардо суть проблемы, и снова «присосался» к наблюдательному «окошку».
Пока мы с Пшеничкиной продлевали себе жизнь путём тихого, но неконтролируемого ржача (а по-другому просто и не скажешь), Фоннария Грымзовна перешла к следующему этапу истязания несчастной милашки Уськиной. Обойдя девушку по большой дуге, «бабушка» оценивающе пошевелила густыми бровями, недовольно подёргала носом и сложила ярко накрашенные губы в куриную гузку.
— Хм, уж больно ты, девонька, тощая, — наконец, вынесла вердикт наёмная актриса и по совместительству деспот. — Здоровых детей не родишь… Сыновья, они, знаешь ли, выносливости, лошадиного здоровья и слоновьего терпения требуют!
— А я дочку хочу! — не стала упрямиться или пытаться переубедить пожилую женщина кандидатка на руку, сердце и социальный статус Бернардо.
— Так, ещё и наглая, — довольно припечатала «бабушка», снова хватаясь за блокнот и карандаш. — Ну-ка, лапочка, — а голос-то такой, словно она вот-вот придушит незадачливую Уськину, посмевшую высказать свою точку зрения, — процитируй пятое, восьмое и последнее послание из книги «Сто великих наставлений Жены Года».
Знаете, если раньше карие глаза Иванны были красивого, миндалевидного разреза, то теперь стремительно приобретали форму блюдец. Достав из широкого рукава кимоно веер, девушка грациозным движением раскрыла его и принялась нервно обмахиваться, плутовато косясь по сторонам, словно выискивая эти самые наставления, написанные на цветастых обоях, ну, или хотя бы дверной проём, над которым будет гореть зеленым цветом надпись: «Аварийный выход». Естественно, ни того, ни другого в доме Фоннарии Грымзовны не обнаружилось, а пауза уже затянулась до неприличия.
— Не знаешь, — подытожила непреступная скала и, перевалившись грудью через резной подоконник, громко рявкнула. — Петрике Скрипчан!
— Минуточку, — уперев ручки в покатые бока, нахмурилась Уськина, — уважаемая бабушка, вы мне и слова сказать не дали, а уже зовёте потенциальную соперницу. Это несправедливо!
— Хорошо, — легко согласилась, Фоннария, покосившись хитрыми глазами на наше убежище, — тогда повтори пятое, восьмое и последнее послание из книги «Сто великих наставлений Жены Года».
