Не скрывая радости, миссис Клак проговорила:
— Его светлость скончался от удара. И миледи желает, чтобы ты убиралась из ее дома. Ты и так достаточно навредила своими влюбленными взглядами, которыми одариваешь мужчин, и гнусными попытками заработать поцелуи от знатных джентльменов! Его светлость избаловал тебя, вертихвостка! Но теперь ты не сможешь больше подмигивать мужчинам и пачкать ковер ее светлости. С этим покончено, ты, мерзавка! Давай вставай, да поживее!
Фауна приложила ладони к щекам и продолжала в ужасе смотреть на миссис Клак. Сердце ее отчаянно забилось. И снова страх и печаль охватили ее при мысли, что опять чья-то безжалостная лапа опускается на нее. Одна неделя покоя и умиротворения… всего одна неделя! И вот… Увы, увы! Ее добрый, благородный хозяин скончался. Теперь Фауна поняла, почему ей слышались жалобные причитания и всхлипывания. И почему его светлость не наведался к ней, как обычно.
Никогда больше не ощутит она прикосновения его ласковой руки к своим волосам, не порадуется его слабым, но таким искренним попыткам хоть как-то подбодрить ее… Никогда больше не услышит его голоса, который всегда так успокаивал ее, даже когда он произносил это нелепое прозвище — Букашка. Увы…
— Да покоится его душа в мире, — прошептала она слова из запомнившейся ей христианской молитвы, и слезы заструились по ее щекам. Все тело девушки содрогалось от рыданий.
Но миссис Клак не собиралась попусту тратить время, равно как проявить хоть каплю уважения к тому, что она называла «горести этой черномазой». Ведь миледи ясно дала понять, что чем быстрее девчонка уберется из дома, тем лучше. Она набросилась на Фауну и сорвала с нее шелковый пеньюар.
— Ишь чего удумала! Наряжаться в одежды миледи! А ну снимай это и надевай свои лохмотья!
Под мышкой миссис Клак сжимала сверток с грубым домотканым платьем Фауны, которое та носила раньше. Домоправительница швырнула платье в лицо квартеронке. Девушка встала, начала переодеваться, дрожащими пальцами завязывать ленты и застегивать пуговицы. Но в глазах ее стоял образ покойного хозяина, и она зарыдала еще сильнее. Миссис Клак добавила несколько жестоких слов о том, что его светлость, может быть, и не умер бы так скоропостижно, если бы не Фауна, ставшая причиной многочисленных ссор милорда с женой. Во всем виновато ее бесстыдное поведение, которое нанесло непоправимый урон здоровью его светлости.
Фауна была слишком потрясена, чтобы понимать зловещие упреки домоправительницы, выплеснутые с немалым наслаждением. Дрожащими руками она обернула свои роскошные волосы вокруг головы и упрятала под чепец. Несмотря на жгучую ненависть к миссис Клак, девушка не смогла удержаться, чтобы не попросить:
