Крики гремели из конца в конец. Мадам и мосье Энно раскланивались на все стороны. Штени, размахивая салфеткой и отирая ею пот с лица, пытался расчистить путь почетным гостям к столику возле буфета. Полковников он просто толкал, а генералам кричал:
— Куда же вы лезете? Что же вы пхаетесь? Вы же не на Дерибасовской и не в генеральном штабе!
Но генералы и адмиралы уже подхватили мосье и мадам Энно и понесли их через весь зал на руках.
Тогда Ситник и Максонский — знаменитый «оркестр» ресторана «Лондонской»: Ситник — скрипка, Максонский — рояль — ударили туш.
— Взять у него «бимбер», а у нее «ракушки»? — предложил один из охранителей Мишки Япончика, имея в виду золотые часы мосье Энно и жемчуга мадам.
— Я же дал слово градоначальнику, — грустно вздохнул Мишка Япончик. — Или ты не понимаешь? Это же международная, неприкосновенная особа! Мы же вынем из него душу и миллионов пять выкупа, а ты мне «бимбер» и «ракушки»!
Когда мосье и мадам Энно были, наконец, через головы всей толпы доставлены к своему столику и еще стояли, раскланиваясь в ответ на бурную овацию, генерал Бискупский сделал два шага, отделявшие его от почетных гостей, и, согнувшись почти пополам, прошептал:
— Ваша светлость! Ваша драгоценная жизнь и драгоценности вашей супруги в полной безопасности!
— Мерси, генерал! — поблагодарил консул. — Мы о вас не забудем…
— Ваша светлость!.. — снова заговорил генерал.
Видно было, что он собирается или снова на что-то пожаловаться, или о чем-то попросить. Но мадам Энно не любила, когда у нее чего-нибудь просили, и потому поспешно прервала разговор.
— А это кто такие, генерал? — спросила она, указывая на десяток молодых людей, полукругом выстроившихся перед столиком.
— Репортеры и хроникеры, ваша светлость! На предмет интервью и фотографических снимков. Общественность города и всей России ждет вашего слова и жаждет лицезреть ваши особы. Разрешите щелкнуть?
— Пусть щелкают! — милостиво разрешила мадам Энно и привычным движением поправила пышный шиньон. Теперь вид ее перед аппаратом был достаточно эффектен.
Вспыхнул магний, десять аппаратов дружно щелкнули. И сразу же репортеры выхватили карандаши и блокноты и бросились к мосье и мадам Энно.
Но тут как раз подоспел градоначальник.
— Тпрусь! А-ту! — зашипел он, отгоняя репортеров.
Однако мадам Энно его остановила и приветливо кивнула журналистам.
— Эмиль, — подтолкнула она консула, — можно!
Желтый бумажник крокодиловой кожи — уже вторично за сегодняшнее утро — появился в руках мосье Энно. Из бумажника появился и сложенный вчетверо листок.
