Но именитые граждане продолжали стоять в ожидании. Они хотели услышать слово полномочного представителя Франции и всей Антанты, прихода которой они заждались здесь, в своем последнем пристанище на берегу Черного моря, на последнем клочке Российской империи. Они ждали авторитетного заявления немедленно и тут же, не сходя с места.
Молчание становилось неловким, надо было хоть что-нибудь сказать, и мадам Энно незаметно наступила каблучком на носок башмака мосье Энно.
Мосье Энно сразу же заговорил:
— Господа! Я прошу простить мне незнание прекрасного русского языка, языка графа Толстого, поэта Пушкина и Аркадия Аверченко. Но моя супруга, — он взял руку мадам Энно и галантно поцеловал кончики пальцев, — владеет вашим изумительным языком в совершенстве и будет для меня всегда любезным переводчиком в наших с вами дружеских беседах.
Мадам Энно мило улыбнулась и тут же пересказала эту тираду по-русски, не прибавив от себя ни единого слова и только пропустив Аркадия Аверченко. Мосье Энно, правда, живя в Киеве, только этого одного русского писателя и читал, и даже восторгался его зубоскальством насчет большевиков в газете «Чертова перечница», но мадам Энно сообразила, что в лидерах русской словесности он числиться не может, — она все-таки дотянула до последнего класса епархиалки.
Градоначальник немедленно прогремел:
— О, я уверен, что мы с вами найдем здесь общий, интернациональный язык франко-русских государственных интересов!
Мосье Энно произнес «аншантэ», но именитые граждане продолжали стоять, не двигаясь с места.
Они упорно ждали заявления.
Тогда мадам Энно — она прекрасно разбиралась во всех тонкостях этикета и понимала всю неловкость пауз в великосветском разговоре — прощебетала:
— Союзники приходят сюда, господа, только для того, чтобы ликвидировать здесь пагубное немецкое влияние.
Эту фразу она слышала и в Яссах, в кулуарах дипломатических миссий, и в Константинополе, на банкетах военного командования, и в Париже, за кулисами министерства иностранных дел, которое ныне спешно готовилось к мирной конференции держав — победителей Германии. Эта фраза была заготовлена консулом Энно и для начала своей верительной речи перед украинским правительством в Киеве.
Почему бы не порадовать ею и именитых граждан города Одессы?
Мадам Энно прощебетала эту фразу по-русски, мило улыбаясь, и даже не побеспокоилась, хотя бы для приличия, повторить ее и по-французски — якобы для мосье Энно.
Но именитые граждане продолжали стоять и по-прежнему молча ждали чего-то.
