На консула Энно дипломатическим корпусом стран Антанты и была возложена чрезвычайная миссия — выяснить, что же это за гетманская Украина, кому и зачем она нужна.
Похоже было, что мосье Энно должен был открыть для цивилизованного мира какую-то новую, неизвестную страну и чувствовал себя в эту минуту Колумбом, который вот-вот откроет Америку. Разница была только в том, что Колумб даже не знал, что Америка существует, он просто искал путей в Вест-Индию, а мосье Энно наперед было доподлинно известно, что Украина действительно есть. Ведь именно на этой земле, которая для мосье Энно и ему подобных только сейчас вдруг начала именовать себя Украиной, издавна были шахты, рудники и заводы, дававшие огромные дивиденды и принадлежавшие французскому капиталу, и именно туземцам этой земли издавна продавал мосье Энно аспирин, патентованные препараты, резиновые изделия, а также пудру и духи непревзойденного Коти.
Но теперь мосье Энно предстояло иметь дело не с контрагентами «Юротата», а с министрами, и с министрами не только гетманского, но сразу нескольких правительств, претендовавших на властвование над этой землей: южно-русского, донского, да еще, пожалуй, и украинско-петлюровского, которое всего несколько дней назад неведомо откуда объявилось в провинциальном городишке Белая Церковь в лице республиканской «директории» и потребовало от гетмана его монаршую булаву.
Словом, консул Энно уполномочен был выявить контрреволюционные силы на Украине и установить их пригодность для борьбы против большевиков…
При этой мысли по спине мосье Энно пробежал холодок.
Впрочем, это, конечно, был только свежий морской ветерок, нахально пробиравшийся под легкий пальмерстон. Конечно же, надо было надеть сибирскую доху из песцов, которую еще в Киеве торжественно презентовали мосье Энно агенты Протофиса[9] — объединения промышленников, торговцев и финансистов — за мелкие услуги при учете русских векселей во французском Национальном банке в связи с валютными операциями в начале российской революции. В Париже эта доха произвела фурор. В ателье мод на Пляс д’Этуаль не замедлили появиться жалкие подделки из обыкновенных кроликов. Но уже сама реклама чрезвычайно льстила самолюбию торгового агента и коммивояжера: «русская доха мосье Энно» — только девятьсот девяносто девять франков, со всеми необходимыми переделками по фигуре и с доставкой на дом!
Мадам Энно тоже поеживалась в своем шелковом манто под палантином из шиншиллы. Но такое поеживание было ей к лицу, и мосье Энно не мог по-настоящему понять — то ли ей действительно холодно, то ли она старается произвести соответствующее впечатление. А впечатление пора уже было производить: катер подлетал к дебаркадеру.
