И вся Замковая Гора дрожала и качалась, поскольку снос Замка нарушил ее равновесие, и настала страшная вечная ночь, и зловещие звезды корчились в небе, и механизмы, отводившие космический холод от вершины Горного Замка, сломались, и теплый воздух ушел к лунам, и Валентин стоял среди этого разрушения и начинавшегося хаоса, протянув в темноту растопыренные пальцы.
Следующее, что он увидел, был утренний свет. Валентин моргнул и сел, гадая, в гостинице ли он, и что с ним сделали ночью, и почему он лежит голый на толстом ковре в теплой странной комнате, и старая женщина ходит тут и готовит чай.
Да, это толковательница снов, и это Фалкинкин, улица Продавцов Воды…
Нагота смущала его. Он встал и быстро оделся.
— Выпей это, — сказала Тизана, — а я приготовлю что-нибудь на завтрак, раз ты окончательно проснулся.
Он с подозрением взглянул на кружку, которую она ему протягивала.
— Это только чай, — сказала она, — и ничего больше. Время для снотворного давно прошло.
Валентин выпил. В голове у него было какое-то оцепенение, словно он напился до беспамятства и теперь расплачивался за это. Он помнил, что всю ночь ему снились странные сны, но у него не было того болезненного состояния духа, с которым он просыпался раньше, а только это оцепенение, странное внутреннее спокойствие, почти пустота. Может быть, это результат посещения Тизаны?
Он так мало знал, он был как ребенок, выпущенный в этот обширный и сложный мир.
Они ели молча. Тизана, казалось, изучала Валентина, глядя через стол.
Ночью, до того как наркотик начал свое действие, она была куда более разговорчивой, а теперь она выглядела подавленной, задумчивой, почти отсутствующей, как будто ей было необходимо отделиться от него, пока она готовилась истолковать его сон.
Вымыв посуду, она спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
— Внутренне спокоен.
— Хорошо. Это очень важно. Уходить от толкователя снов в тревоге — напрасная трата денег. Но я не сомневаюсь: у тебя сильный дух.
— Да?
— Сильнее, чем я думала. Превратности, которые раздавили бы обычного человека, на тебя не повлияли. Ты не обращаешь внимания на бедствия и спокойно смотришь в лицо опасности.
— Ты говоришь очень общо.
— Я оракул, а оракулы никогда не бывают чересчур специфичными.
— Мои сны посланы? Что ты можешь мне сказать?
Она задумалась.
— Я не вполне уверена.
— Но ты же разделила их со мной! Разве ты не можешь сразу понять, от кого сон — от Леди или от Короля?
— Тихо, тихо. Все не так просто. Твои сны не от Леди, это я знаю.
