— Что с тобой, — взяла его за руку Марта. — Перестань дурачиться.
— Мы действительно ещё не женаты, но скоро будем, — сказала Лола по-немецки и предложила перейти на «ты» — разумеется, на тех языках, где есть различие между «ты» и «вы».
Они долго гуляли по городку. Время за светской беседой прошло быстро. Надо было возвращаться «домой».
— Значит, я могу вам позвонить, пока мы в Мюнхене?
— Конечно, звоните, — Лола даже удивилась. А Генрих отшутился напоследок:
— Особенно, если сможете предложить что-нибудь интересное.
Вольф склонил голову, не зная, как реагировать. Но Генрих, улыбаясь, протянул ему свою руку-лопату и очень аккуратно, сознавая неравные возможности, попрощался.
* * *
Уже в машине по дороге в Мюнхен Марта сказала:
— Или я тебя не знаю, или ты что-то интересное знаешь про эту милую пару. Скорее про неё, чем про него.
Машину вела Марта. Вольф сидел рядом и смотрел на её маленькие, «скрипичные» руки.
— Твои две руки меньше, чем одна его.
— Да и твои тоже. Кто такая Лола? Ты её знаешь, или я тебя не знаю.
Вольф молча смотрел на Марту, наклонившись вперед и повернув голову налево.
— Ну, скажи, что я красивая и ты меня любишь… Сказал? А теперь не прячься в свою профессиональную скорлупу, не уходи от ответа. Или ты боишься, что где-то близко спрятался майор Пронин?[1]
Вольф блаженно улыбался и молчал. Марта остановила машину в поле, благо они ехали по проселочной дороге. Отстегнула ремень и вышла из машины. Солнце садится, на небе ни облачка, уже не жарко. Подошел Вольф, обнял ее сзади, положил ей на плечо подбородок. Повернул к себе, закрыл глаза, поцеловал её в глаза, щеки, потом откинулся назад на длину рук, открыл глаза и долго смотрел, не улыбаясь и не мигая. Помолчали, сели в машину, поехали. Вольф сказал:
— Она — одна из «наших», сотрудник разведки твоей страны…
— Нашей страны, — поправила его Марта.
— Можно и так сказать. Хотя я и на самом деле — гражданин мира, и как раз дома чувствую себя более всего «в гостях». Она — шпион, только не на вольных хлебах, как я, а на службе. Я её знаю, она меня нет. Генриха не знаю, но по поведению он тоже разведчик. Мне они очень симпатичны ещё и потому, что своим открытым поведением подчеркивают: «Ничего, кроме демонстрации силы и намерений, не будет» Это я про ту операцию, которую так тщательно готовили, а теперь потихонечку высвечивают. Куда мы сейчас? Может быть, поужинаем?
— Домой, — блаженно улыбаясь, сказала Марта.
— Так ведь ещё светло.
