— Н-да, — протянул курчавый, выковыривая апельсин из кожуры. — Ты прав. Второй вариант выглядит довольно странно. Отказаться от такого предложения… Такое может себе позволить или Эйнштейн…
— Или ненормальный, — сказал лысый, принимаясь за второе яблоко.
Залезли в личное дело:
— Шпионская кличка «Дани», лет ему 40… А по легенде почему-то на 5 лет больше. Странно, наверно связано с прошлыми делами. Холост. И никогда не был женат и не имел гёрлфренд. Это хорошо. Есть идея. Давай его женим… — почесал лысый в голове.
— Погоди, дай подумать, — курчавый доедал второй апельсин.
— У тебя есть возражения?
— Нет, что ты! Прекрасная идея. Вот только на ком?
— Ты думаешь, Лола Шук?
— Нет, надо ему, т. е. Дани, подбросить одну идейку…
— Погоди, я тебя понял: найти невесту на съемочной площадке. Такую, чтобы о его прошлом ничего не знала…
Тут курчавый аж вскочил ногами на кресло и замахал руками:
— Сочинить ему новую легенду и тогда цены такому разведчику не будет. Решено?
— Забавно. Думаешь, получится?
— Должно получиться. А не получится, так хотя бы весело будет. Поехали, завтра к вечеру кончим.
— Только бы этот серьезный генерал не заартачился, — засмеялся лысый.
— А мы серьезно напишем, безо всяких шуточек.
— Так ведь если кто читать умеет — сразу поймет…
— Я думаю, что этот читать не умеет, — совершенно серьезно сказал курчавый. — Несчастный человек, жалко его.
* * *
Напрасно беспокоились наши аналитики. Вернулся из отпуска САМ, сделал традиционный обход, увидел нашего молодого генерала, обрадовался ему и задал риторический вопрос:
— А что здесь делает наш «полевой командир»?
Ему ответили. САМ возмутился:
— Этого боевого командира нашей лучшей антитеррористической команды посадили на бумажную, кабинетную работу? Вот я вас!
И тот же день генерала перевели начальником базы боевой подготовки, чему все, и сам генерал в том числе, были несказанно рады.
* * *
Дани действительно было 40 лет, а не 45 — как по фальшивым «шпионским» документам. Он и выглядел максимум на сорок. В разведку попал еще в армии, а учиться в университет его направили на «правильный» факультет, где кроме иностранных языков обучали ещё кое-чему. Учили, особенно «кое-чему», хорошо. Так хорошо, что времени на личную жизнь не оставалось. И потом за долгие годы трудной, опасной, но интересной и наркотически затягивающей работы ничего, кроме случайных интрижек, так и не было. Был он всегда на хорошем счету, прошел через всякое и разное, повидал полмира. Правда, в чинах он был небольших, что его самого мало беспокоило, равно как и его мать, у которой он всегда подолгу жил в перерывах между операциями. Мать знала, в какой организации её сын работает, вернее — служит, всё понимала, но совсем недавно не выдержала и спросила, не пора ли ему завести семью, на что он ответил: «Вот доживу до пенсии, тогда и женюсь.»
