Мне вечно снится голубоватый ручной Бизон. По нашим легендам, он родственник света, ладит со всеми и добрый, как свет. А эти настырные, бесцеремонные, вечно лезут. Ну, кто их звал сюда в нашу страну в конце концов?
Бежавшие следом мыши и крысы на глазах превращались в многоножек и жуков и деловито карабкались на холм за ними. Торопились уховертки, клещи, хрущи, водяные пауки и скорпионы.
– Фу, нечисть, – Маленький Охотник только рукой махнул. Гиперон из Антимира сюда добегает редко, а если добрался, его нужно обязательно остановить, иначе они уничтожат всю нашу страну и погубят наших зверей.
– А где ваши звери? – спросил Художник, оглядываясь.
– А здесь. В этом месте живут чудики. Смотри.
Недалеко, через пару холмов, на голой вершине разлегся точно приспущенная надувная игрушка странный гиперон. Он лежал, шевеля лапами, изредка поднимал голову, ловя пролетающие искорки, и постепенно надувался. Затем он поскреб себе лапами грудь, вскочил и кувыркнулся через голову.
– Сейчас проявятся его причуды, – объявил Маленький Охотник, – отойдём подальше на всякий случай. Ведь заранее не знаешь, какие они? Чудачества проявляются с возрастом. Чудные долго живут, и превращаются снова в чудных. Только в иных. У них меняются чудачества.
Чудной гиперон был невелик, размером с кабаргу. Сзади он порос иглами, как дикобраз, а спереди шерсть у него была как у гиены – пятнами и полосами. Мордой он походил на енота, ленивца и на медведя – коалу, но отличался от него длинными ушами.
– С этим обхохочешься. Посмотри, ведь это медведь-лопух.
Уши странного зверя почти касались земли.
– Чудные долго живут, – повторил Маленький Охотник, – а если и превращаются, то тоже в чудиков. Посмотри.
И верно, полумедведь-полудикообраз превратился вдруг в полупони-полупингвина. Голова и крылышки его были пингвиньи, и в то же время он имел четверо ног. Причем задние непрерывно выделывали танцевальные «па». Он так и бежал – передними ступая нормально, а задние танцевали сами по себе. Танцуя, он наскочил на бежавших из Антимира мышей и леммингов, и началась общая кутерьма. Танцуя, он их давил, а антимирская мелочь огрызалась и превращалась в искры и цветы. Сам чудик тоже превратился в соню-хомяка, но не потерял чудачества, а лишь его изменил, он поскакал на одной ноге. И чудачество помогало ему. Он меньше теперь касался антимировских грызунов и ускакал на соседний холм.
Тем временем крысы и прочие грызуны превратились в мелких полёвок, а затем в стрекоз, ос и комаров. Те в свою очередь поднялись ввысь и закружились над холмом плотным облаком.
