«Не думай об акулах. НЕ ДУМАЙ о них».
Конор надел шнурок с талисманом на шею, глубоко вдохнул.
– Друг Бриггана, – сказал Мулоп с кивком. Он снова протянул щупальце к волку, чтобы тот его обнюхал. – Прощай, Следопыт. Надеюсь, в этот раз твоя судьба будет лучше.
Бригган издал вой, который повторился жутким эхом, отразившись от стен пещеры. Когда эхо смолкло, волк потыкался носом в руку Конора и исчез, вернувшись в пассивное состояние.
– Мы вернемся к Кингрэю и оплывем остров, чтобы подобрать тебя, – сказала Конору Мейлин. И быстро протянула руку к Джи.
Мулоп остановил панду нежным движением щупальца, положив его на лапу.
– Старый друг, – произнес он. – Есть еще кое-что, о чем я знаю. И сожалею об этом.
Джи покачала головой, серебряные глаза панды были полны печали.
– Что это? – спросила Мейлин. – О чем ты?
– Ужасная вещь, – ответил Малоп. И уставил на нее свои зеленые глазищи. – Пожелай себе стать добрее, маленький воин.
Мейлин нахмурилась, как будто она хотела возразить, но знала, что этого не нужно делать.
Мулоп осел в воду, погрузившись до самых глаз.
– Лучше идите, и побыстрее, – сказал он. – Время коротко, корабли – длинны, врагов множество, и вы несете великую ношу, крошечные человечки.
– Спасибо еще раз, – сказала Абеке. Ураза вернулась в спячку, и девочка повернулась, намереваясь карабкаться наверх по выступающим камням.
– Удачи, Конор, – помахал ему Роллан.
Конор сел на край скалы и опустил ноги в сияющую синюю воду. Она была теплой, хотя он ощутил холодные подводные течения; грот просматривался на большую глубину, где сплетались щупальца осьминога. Казалось, дна не было; мальчик почувствовал, что может упасть туда, вниз, и опускаться столетиями.
Потрогав Кораллового осьминога, Конор глубоко вдохнул и нырнул.
Вода, прохладная и с пузырьками, сомкнулась над его головой. Тело немедленно запаниковало – хотелось дернуть ногами и рвануться вверх, к воздуху.
«Доверься талисману». Это были голос Мулопа, и голос Тарика, и собственный голос, они все звучали у него в голове, руководя им.
Он заставил себя вдохнуть, хотя его легкие вопили: «Нет, это вода, ты погибнешь!»
Вдох. Второй. Так же, как дышать воздухом, никакого отличия, хотя отчасти он все-таки возмущался от ощущения проходящей с шумом через нос, легкие, рот воды. Третий вдох, четвертый, дело пошло на лад. Его разум приспособился к странности, и вдруг все стало нормальным.
Ну, возможно, не вполне нормальным – он находился под водой, но впервые мог не бояться этого. Он не мог утонуть, только не с Коралловым осьминогом. Мог плыть так хоть через весь океан, если бы захотел (до тех пор, пока удавалось бы не думать об акулах), и совсем не нужно было бояться, что вода сомкнется над головой и утащит ко дну.
