Обращенность к будущему. С‹оловье›в не был «пророк», как и Д‹остоевск›ий, б‹ыть› м‹ожет›, он и сам иногда соблазнялся о себе, но в нем жил дух пророчествования, о к‹ото›ром сказано: «Пророчества не уничижайте». Пророки от Бога, взыскание пророчества от людей: религ‹иозная› динамика, устремленность к будущему. Люди особого духовного помазания: сюда относятся: А. А. Иванов[8], в изв‹естном› смысле даже Гоголь, арх. Феодор Бухарев[9], Д‹остоевск›ий, Сол‹овьев›, наше поколение, ему чуждо и враждебно славянофильство и иже ныне с ним, в своем быте и фактопоклонстве, в духовной реакции и реставрации. Здесь проходит мистическая грань, разделяющая людей и поколения, причем, по-видимому, сейчас лишь через голову современников, молод‹ого› поколения, будущему, еще не пришедшему, приходится нам подавать голос свой. Но в С‹оловье›ве, во всех его аберрациях, связанных с его дерзаниями, был этот дух помазания, в нем и через него пробивалось будущее. И дорого, и нужно нам не его учение, но он сам, его религ‹иозная› проблематика, его сложность, его судьба. И [потому] он прожил дни свои одиноким и бездомным странником, который внял внутренним слухом сказанным словам: «Не имеем здесь пребывающего града, ибо грядущего взыскуем»[10].
Professio fidei Tridentum:
In catholicam et apostolicam Romanum Ecclesiam omnium ecclesiarum matrem et magistram agnosco; Romanoque Pontifici, beati Petri Apostolorum principis successori ac Jesu Christi vicario, veram oboedientiam spondeo ac juro (Enchir‹idion›, 999)[11].
В 1890 г. в письме в редакцию «Нового времени» заявление: «Я никогда не менял вероисповедания» (Письма. Т. III. С. 178).
В 1886 г. в письме к архим. Антонию Вадков‹скому›: «Могу Вас обнадежить, что в латинство никогда не перейду» (187). «На попытки обращения, направленные против меня лично, я отвечал прежде всего тем, что (в необычайное для сего время) исповедался и причастился в православной сербской церкви в Загребе, у настоятеля ее о. иером‹онаха› Амвросия. Вообще я вернулся в Россию, – если можно так сказать, – более православным, нежели как из нее уехал» (189)[12].
Власть папства «держится доверчивой преданностью масс, ничего не слыхавших о мнимых формальных правах папства» (IV, 79)[13].
Папизм состоит в «ревнивом, суетливом отношении к своей власти, в стремлении поставить эту власть на почву внешнего формального права, обосновать ее юридически, укрепить ее ловкой политикой, защищать силой оружия» (ibid.).
