Я осторожно, кончиком ножа разрезала голенище на отекшей ноге. Людмила на коленях подползла и помогла снять раскромсанный сапог. Я метнулась в машину за аптечкой. Сняла повязку из рукавов, распорола штанину. Безобразная рваная рана уже не кровоточила, кусок ткани успел прилипнуть к ней. Стиснув зубы, рванула ткань, обработала края раны йодом и наложила стерильную повязку. С помощью топора соорудила подобие шины из двух более-менее прямых сучьев и стянула все это ремнями, которые сняла с себя и с карабина. Потом я нарубила у дороги стланик и завалила им пол возле заднего сиденья, стащила с кресел чехлы, постелила сверху. На это ложе мы затащили безвольное тело Олега. Я устроила его так, что он сидел, провалившись спиной к правой задней дверце. Заславская вернулась к костру, пока я подбирала брошенные вещи и разворачивала машину. Я подошла к ней, тронула за плечо:
— Люда, пошли, пора ехать…
— А костер?
— Оставим, вода кругом…
Она медленно с усилием повернулась, встала на четвереньки, разогнулась и, глядя на меня снизу вверх, с колен, как-то жалобно улыбнулась:
— Я не могу встать.
Я подхватила ее под мышки, поставила на ноги. И вдруг почувствовала мучительно — сладкую, тянущую боль, она шла вязким потоком от низа живота, растеклась теплом под сердцем. Ощущение гибкого женского тела в руках. Это как держать в руках маленькую птичку и ощущать ее маленькое тельце, трепетанье крылышек, стук испуганного сердца в ладонь. Я поймала себя том, что прижала Людмилу к себе и не хочу выпускать из объятий. Она стояла, безвольно свесив руки, уткнувшись лицом мне в грудь.
— Ну что, закрепилась? — тихо спросила я.
— Как подняться из реверанса? — пробормотала она.
— Что? Не поняла?
— Статью читала недавно, одна фигуристка говорила — самое сложное в выступлении — подняться из реверанса, который делаешь в заключении под аплодисменты публики.
— Отпусти, — добавила она тихо, не поднимая головы.
Я заставила себя разомкнуть объятья. Людмила обогнула меня и пошла к машине. Ехать я старалась медленно, аккуратно притормаживая перед ямами. Олег, похоже, был все еще без сознания, его голова безвольно моталась из стороны в сторону, глаза были закрыты. Заславская сидела рядом, вцепившись обеими руками в скобу на передней панели. Машину тряхнуло, внезапно Олег страшно закричал. Я остановила машину, мы повернулись к нему.
— Ну, как ты?
— Пить хочу…
Встав на колени на своем сиденье, Людмила помогла ему напиться из пластиковой бутылки.
