Люди толпились вокруг нас, и их бормотание было похоже на океан скорби. От всех этих сострадательных взглядов я оставалась предоставленная сама себе, что очень подходило мне.
Отец Армандо перехватил мой взгляд с другого конца комнаты, и я наклонилась, прежде чем он мог подойти и еще раз попытался заверить меня, что вера поможет нам в это трудное время.
Стоять в доме Верити было труднее, чем я представляла. Я видела ее в каждом углу: как она бездельничала на краю дивана, ковырялась в каменном камине или лежала на полу с миской поп-корна, пока мы смотрели ужасные реалити-шоу по телевизору.
Я прижала сжатые кулаки к животу, пытаясь сдавить его и тем самым заставить себя думать о миссии здесь, о чем-то реальном, что я могла бы сделать, чтобы помочь Верити.
Напряженная, безмолвная поездка от кладбища предоставила мне время для размышления, чтобы проанализировать слова Люка и его манеру, которые я не могла понять, когда он стоял прямо рядом со мной. Я хотела получить ответы, а он накормил меня вместо этого философией и предупреждениями.
Но у него тоже были вопросы, и это были единственные намеки, на которые я могла опираться. Верити кое-что привезла после летних каникул, и это было больше чем летний загар и решение бросить на ветер наши планы о колледже. Это было то, в чем нуждался Люк. Если я хотела получить его помощь, мне нужно это найти.
Я пыталась казаться непринужденной, и протиснулась в боковую комнату, чтобы найти маму Верити. Она была рядом с большим кирпичным камином, держась за руку Коны. Евангелина говорила тихим спокойным тоном с ними обеими. Кона кивала чисто по привычке, но выглядело так, что она ничего не слышала.
Это была паршивая попытка, и вообще паршиво делать что-то подобное, но дела по другому не делались. Я втянула плечи и пошла вперед. — Здравствуйте, миссис Грей. Привет, Кона.
Голова Коны поднялась, и выражение лица исказилось на секунду, превратившись во что-то безобразное, прежде чем снова принять ничего не выражающее состояние. Я, кусая губы, отвернулась в сторону и попыталась игнорировать боль.
— Мо, — сказала Евангелина, — мы как раз говорили о будущем учебном годе. Ты же в двенадцатом классе, не так ли?
Я кивнула, благодарная за попытку создать нормальную обстановку. Кона повернула голову к камину.
— Мо — очень хорошая ученица, — бросила миссис Грей, ее голос был тонким и пушистым как хлопок. — Очень усердная.
Да. Я была такой. Усердная и скучная, если не считать того, что как раз планировала, кое-что украсть из дома моей лучшей подруги. — А чем ты увлекаешься?
