— Я смогу взять напрокат, если будет необходимо, — сказал он. — Ну не ад ли это? Что-то говорило мне не брать с собой гардероба. Теперь уж никогда не заведешь. И ведь не доверял же я Ларкинсу, но шесть месяцев мы сидели без ангажемента… Поль, мой мальчик, вы молоды, вы сильны, вы получили прекрасное образование, вы благородного происхождения (мой отец держал маленькую скобяную лавчонку в Лейстере), вы, — он смущено искал слов, — вы обладаете необыкновенной красотой; у вас есть очарование и вы можете делать что угодно, только не играть на сцене, игра ваша ни к черту не годится! Какого же дьявола вы торчите тут?
— Я пытался заработать себе на пропитание, так же, как и вы, — ответил Поль, польщенный нелицемерным признанием его аристократизма и нисколько не обиженный профессиональным суждением, справедливость которого уже признавал. — Я пробовал всякие другие дела — музыку, живопись, поэзию, беллетристику, но ничего из этого не вышло.
— Ваши родные не оказывают вам поддержки?
— У меня нет родных, — сказал Поль улыбаясь. А когда Поль улыбался, казалось, что крыло Эрота скользнуло по щекам праксителева Гермеса. — С тринадцати лет я самостоятелен, — прибавил не то искренне, не то хвастливо.
Уильмер посмотрел на него с удивлением.
— Жена и я всегда думали, что вы родились с серебряной ложкой во рту.
— Так и было, — ответил Поль с глубочайшей убежденностью. — Но, — рассмеялся он, — я потерял ложку раньше, чем выросли зубы!
— Вы хотите сказать, что занимаетесь этим не ради забавы? — воскликнул Уильмер.
— Забава? — в свою очередь вскричал Поль. — Неужто вы находите это забавным? — Он выразительным жестом указал на ободранные красные обои, на рваную клеенку на полу, на хромой умывальник с облезлой краской и остатки скудной трапезы на не покрытом скатертью столе. — Не думаете ли вы, что я проделывал бы все это, если бы мог быть праздным?
Уильмер встал и протянул руку.
— Извините меня, мой милый! — сказал он. — Жена и я, мы думали, что для вас все это не играет особенной роли. Мы всегда считали, что вы молодой человек из общества, играющий в театре для забавы и опыта.
Поль тоже встал и положил руку на плечо Уильмера.
— А теперь вы разочарованы? — он рассмеялся, и юмор сверкнул в его глазах. Его бродячая жизнь действительно дала ему известный жизненный опыт.
Бледный человек сконфузился.
— Все мы в одной лодке, старина, — продолжал Поль. — Только я не обзавелся еще женой и детьми, о которых надо заботиться.
