Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945] | страница 25

При встрече Борис Алексеевич рассказал обо всем подробно.

— Антонов был младше меня на семь лет, но мы сразу подружились. Он незадолго до нашей встречи окончил школу снайперов, я — курсы топографов. У Ванюши было белое, девичье лицо. Говорил он сильно на «о». Гордился своим истинно русским, новгородским происхождением. «Я — окуловский, — говорил Антонов, — а ты, Олексеич, — московец и тоже исконно русский…» Поздно вечером 22 января наш батальон стоял напротив Ульяновки. К тому часу, как сказал бы Константин Симонов, мы уже были поделены на живых и мертвых. Немцы нас сильно обстреляли, но пока обошлось без потерь. А вскоре разведка доложила, что во вражеских траншеях никого нет. Стрелковые взводы один за другим стали продвигаться вперед. Время шло, а вестей о себе они не присылали. Командир роты заволновался, приказал связному Кошелькову выяснить, в чем дело. Приближался час рассвета, а связной не возвращался. Ротный говорит: надо срочно послать еще кого-то. И в этот момент я почувствовал на себе его встревоженный взгляд. Сказал: «Разрешите, я пойду». «Одного не пошлю», — ответил командир. Антонов, вечный мой спутник, тут как тут: «Я пойду с Медведевым, товарищ старший лейтенант». Поставил Иван в углу землянки свою снайперскую винтовку, закинул на плечо автомат, и мы пошли. До рассвета успели пробраться на другой берег реки. Миновав несколько домов, встретили раненых, от которых узнали, что некоторое время назад наши ворвались в поселок, немцы попытались их окружить. Завязался бой… Мы решили: надо срочно возвращаться и доложить командиру роты обстановку. Уже рассвело. Немцы заметили нас. Как только мы попали в зону их видимости, так сразу же почувствовали вокруг себя брызги мокрых льдинок от пуль. Залегли, сделав вид, будто убиты. Договорились, что следующий бросок сделаем по отдельности друг от друга. Едва проскочили еще десяток метров, как вражеский автоматчик снова прижал нас к земле. Вот в этот момент и совершил Ванюша свой роковой поступок. Приметив, откуда стреляет автоматчик, он в азарте кричит мне: «Гляди, Олексеич, как я его сейчас с одного выстрела сниму. Вот только прицелюсь…» И встал во весь рост. «Не смей вставать, — заорал я что было сил, — ты же у него как на ладони». Ваня то ли не расслышал моих слов, то ли не пожелал с ними считаться, развернулся лицом к противнику и стал целиться. Но немец опередил… Пуля попала прямо в грудь, только успел крикнуть: «Ой, умираю».