- Да, сэр? - Абигайль выжидательно посмотрела на него.
- Перестаньте называть меня "сэр", - раздраженно сказал ван Вийкелен. - Не обязательно напоминать мне о моем возрасте каждый раз, когда вы открываете рот.
Может, потому, что на площади было довольно темно и лицо его было в тени, Абигайль решилась и весьма откровенно сказала:
- Не говорите глупостей! Вы слишком комплексуете по поводу своего возраста: вы в самом расцвете сил, вы красивы, и вы не можете не знать, что женщины обожают мужчин старше себя. - Она замолчала, испугавшись своих слов, и поспешила исправить свою оплошность, добавив:
- То есть большинство женщин.
- Подхалимничаете? - спросил он ее подозрительно спокойным голосом.
- Я подхалимничаю?! - Она задохнулась от ярости. - Зачем мне подхалимничать? Вы, вы... - Злость ее прошла так же неожиданно, как и появилась. - Я хотела помочь вам, - печально сказала она, - но теперь я вижу, что только все испортила.
Она сделала несколько шагов в направлении дома миссис Маклин.
- Я лучше попрощаюсь с вами и пойду.
- Нет, вы не попрощаетесь, пока я этого не захочу. Вы очень ошиблись по поводу сегодняшнего бала. Никаких.., э.., маневров не было, я никогда бы не унизился до этого. И говорил вам только то, что думаю: вы в самом деле восхитительны в этом розовом платье, оно вам очень идет, и вы очаровательны. Вы очаровательны в любом наряде.
Абигайль не могла разглядеть выражение его лица, да это было и не нужно. Его глубокий голос звучал так искренне. Ей захотелось обнять его, крепко прижаться к нему, но вместо этого голосом, лишенным всякого выражения, она сказала:
- Спасибо, профессор. Я рада, что ошиблась. Они подошли к дому, он взял у нее ключ и сам открыл дверь, а затем, держа ключ в руке, внимательно посмотрел на нее.
- Спасибо за вечер, - сказал он, и голос его не был холодным или суровым, он был нежным. - Я ведь уже говорил вам, что вы почти вернули мне веру в женщин. Более того, вы вернули мне веру в человека.
Он неожиданно наклонился и неловко поцеловал ее в губы. Абигайль самой хотелось поцеловать его, но она не решилась. Она невнятно пробормотала "спокойной ночи" и скрылась за дверью.
Да, ей есть о чем поразмыслить, думала Абигайль, поднимаясь по лестнице в свою комнату: для начала - о непонятном поведении профессора. Почему иногда он смотрит на нее с неприязнью - хотя нет, это не неприязнь, это беспокойство, будто он боится, что она разочарует его, а иногда - ласково и нежно. На верхней ступеньке лестницы она остановилась, вспомнив про его поцелуй. Он поцеловал ее из обычной благодарности, подсказывал ей здравый смысл. Действительно, когда она вошла в свою комнату и критически посмотрела на себя в зеркало, ей пришлось признать правоту своего здравого смысла. Соболя были великолепны, но лицо оставалось таким же непримечательным, каким оно было раньше. Прическа совсем растрепалась. Ей не хватало обаяния, изюминки, которая заставляет мужчину поцеловать женщину. На улице было темно, горько улыбнулась она, при свете дня у нее на поцелуй не было бы ни малейшего шанса.
