Солдаты дружно опустились на траву, закрутили цигарки, и вскоре над нами заструился синий махорочный дымок.
Достаточно было одного взгляда, чтобы определить, что аудитория, перед которой я находился, состояла из людей, уже основательно опаленных огнем войны. У многих на пропыленных и застиранных гимнастерках с латаными локтями и с рваными краями поблескивали яркой эмалью, золотом и серебром боевые ордена и медали. Даже по тому, как они держали оружие, как небрежными движениями передвигали гранаты, висевшие на ремне, можно было судить, что все это для них так же привычно, как для мастера его станок. А в глазах, смотревших на меня, мне чудился вопрос:
— С речами ты выступать мастер, а вот посмотреть бы тебя на нашем месте, каков ты будешь?
И каких только не было тут глаз: злых, суровых, равнодушных, насмешливых, ободряющих, доброжелательных.
Я чувствовал себя не совсем удобно в своей новенькой гимнастерке со свежим подворотничком. В штабе дивизии мне сказали, что полк, в который я направляюсь, давно нуждается и в отдыхе, и в пополнении.
Постепенно я собрался с мыслями и, не отвлекаясь никакими посторонними размышлениями, начал развивать идею своего доклада.
Тема доклада и факты, которыми я пользовался не могли не волновать моих слушателей. Это было как бы дополнением к тому, что они уже знали из газет, из писем родных и, наконец, из боевой жизни своего же полка. Я уже заканчивал доклад, и мне казалось, что в глазах слушателей нет прежней отчужденности. Ну, — думал я, — когда начнутся вопросы и ответы, что бывает самым интересным в таких беседах, я завоюю сердца солдат.
И можете мне поверить, завоевал! Только не ответом на вопросы — их никто не успел задать.
…Потрескивал фитиль в лампе из артиллерийской гильзы, степенный связист, опустив голову на ящик телефонного аппарата, тихо посапывал, шевеля во сне губами.
Александров, не мигая, смотрел на неяркий желтый язычок коптилки и молча улыбался каким-то своим мыслям.
— Вот я сказал: завоевал. Похоже, что бахвалюсь. Кто подтвердит? Старшина? Ведь больше некому. Одних скосила война, других сделала инвалидами, третьих развеяло по другим фронтам… А теперь слушайте, что произошло дальше.
Закончить доклад мне не удалось. Мы внезапно были оглушены ураганной пальбой фашистской артиллерии. Огневой шквал налетел и на нашу лощинку, прижав нас к земле. Несколько взрывов один за другим потрясли землю и воздух, на наши головы посыпались комья земли, корни кустарников. Солдаты, инстинктивно схватившись за оружие, повернули головы в ту сторону, где сидел юный усатый лейтенант.
