Год пребывания в Одессе явился самым примечательным в истории сексуальной жизни Пушкина. Можно считать, что только в этом году окончательно погасли и стали безболезненными столь мучительные прежде воспоминания о «северной» любви, что частично потускнели прелестные образы сестер Раевских. Правда, образ «платонической» красавицы навсегда сохранился в памяти поэта, но уже не мешал ему жить и чувствовать со всею возможной полнотой сексуального раскрепощения. Первым следствием вновь обретенной свободы души были три пережитых в Одессе страстных увлечения, которые принадлежат к числу самых ярких и ранящих душу, какие только случалось испытывать Пушкину. Можно даже заметить, что слово «увлечение» является не достаточным для выражения чувств, пережитых поэтом. Впервые со времени своей ссылки на юг Пушкин полюбил настоящей, страстной, сопровождаемой муками ревности любовью. Кажется удивительным, что любовь эта разделилась на три таких не похожих чувства, сопровождаемые различными безумствами, и предметом которой служили три женщины, не сходные ни по внешности, ни характеру, но объединенные одним общим – ревностью поэта. Конкретные факты, которые мы можем положить в основу этого тройного увлечения по большей части остались неизвестными. Но мы попытаемся на основе некоторых данных восстановить те мотивы, которые двигали поэтом, и те женские образы, которые возбудили его и заставили пережить страстное, бурное и полубезумное чувство.
Инцестуальные» запреты полностью скомкали и нарушили неустойчивую психику Пушкина. Взлет «чувствительности» в 1819–1820 годах сменился безалаберным сексуальным разгулом во время кишиневской ссылки. Невротические реакции стали все сильнее проявляться в поведении поэта. Огромное значение для понимания поведения поэта дает психоаналитический анализ любовной жизни невротиков, который сделал Зигмунд Фрейд. Проведя лечение нескольких пациентов, он сделал вывод о том, что подобное же поведение в этой области можно наблюдать также у среднего здорового человека и даже у выдающихся людей. Я хочу дать слово самому великому психоаналитику, потому что выводы его так точно описывают поведение поэта, как будто бы Пушкин самолично приходил на его сеансы.
«Один такой мужской тип выбора объекта я хочу описать, – говорит Фрейд в работе «Очерки по психологии сексуальности», – потому что он отличается рядом таких “условий любви”, сочетание которых непонятно, даже странно, и, вместе с тем, этот тип допускает простое психологическое объяснение.
