Об этом консерватизме свидетельствует тот факт, что в византийской, а затем и в русской иконописи фон изображался преимущественно в ирреально-вневременных тонах ассиста (штрихов из сусального золота, символизирующих присутствие Божественного света). На Западе же где-то с конца XV века можно встретить изображения реальных фигур на каком-либо реальном фоне (пейзаж, интерьер и т. п.).
Следуя за предположением о том, что различные люди по-разному улавливают взаимосвязь между типом поверхности (матовым или глянцевым) и собственно ее цветом, можно сказать, что это происходит автоматически, или подсознательно.
Иначе говоря, на Западе можно «сознательно» различить соотношение между фоном и фигурой в силу отсутствия иррационально-золотого фона. В России же ассист церковной живописи постоянно вводит верующего в этот иррациональный мир подсознания, а строго говоря – как это доказывается в хроматизме – бессознания. Может, поэтому умом Россию и не понять? Не зря же Сергей Есенин иррационализировал даже избу:
Все равно я остался поэтом
Золотой бревенчатой избы.
Как чудом застывшие лучи, золото и в Новое время символизировало свет, благодать, славу, просвещение, мудрость, милость, избранность. Лицезрение золота, как писал Омар Хайям, дает свет глазам и радость сердцу… Оно делает человека смелым и укрепляет ум.
А кто, если не женщина, любит золото? Кто способен сделать человека смелым? Кто укрепляет ум мужчины? Кто дает свет глазам и радость сердцу? Да и собственно блеск золота радует глаз:
Наготою грубой
Дразня и слепя до слез —
Сплошным золотым прелюбом
Смеющимся пролилось.
Так архетипически смело прорисован образ Мариной Цветаевой – мужественной в творчестве и женственной в жизни.
Интересно, что у женщин к золоту наблюдается достаточно выраженный интерес по сравнению с мужчинами. Так, в Золотых кладовых Эрмитажа мне неоднократно приходилось наблюдать совершенно различную реакцию мужчин и женщин. Если у большинства мужчин интерес к экспонатам внешне достаточно демонстративен, но практически никак не отражается во взоре, то у преобладающего большинства женщин при виде золотых украшений зрачки расширяются примерно так же, как при лицезрении Мадонны с младенцем.
Николай Гумилёв вывел замечательный тип мужской характеристики золота: «Распутник в раззолоченном плаще».
Сейчас раззолоченные плащи или парчу на мужчинах можно встретить только в цирке да на эстраде. Правда, в 90-х годах XX века в России часто стали встречаться мужчины с золотыми цепями на шее и в малиновых пиджаках, то есть практически в той же парче. Как по этому поводу справедливо замечает Т. Забозлаева, увлечение парчой – это всякий раз тяготение к своего рода показухе, это недоверие к собственным внутренним достоинствам.
