Управившись со своей переломкой, заткнув ствол чистой тряпкой, Георгий взялся за рябчика. Отеребил его, прибрал перо, а потом достал из кармана складной ножичек. Сначала вырезал у птицы зоб, распорол его и стал рассматривать перед лампой. Зоб казался красновато-розовым, он был наполнен брусникой. Затем, выпотрошив рябчика, парень принялся за тугой, плотный желудочек. В нем оказалось много мелких округленных разноцветных камешков кварца, хризолита, яшмы, перемешанных с истертой брусничной кожицей. После этого Георгий взял глухаря, добытого Семеном, и тоже внимательно исследовал его зоб, желудок. Там были те же ягоды, такие же камешки.
На другое утро, поднявшись раньше всех, Георгий неслышно собрался, взял ружье и вышел из дому. Рассвет только чуть брезжил. В низинах вокруг стана над лесом стлался молочный туман. Острые вершинки елей, казалось, торчали из воды. Юный охотник спустился к реке и берегом пошел по тропинке, проложенной в высокой траве слезящейся росой. Не успел он пройти и сотни метров, как с песчаной косы, врезавшейся в зеленоватую воду, грузно поднялся старый глухарь и полетел в сторону Мохового болота. Георгий моментально вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Тяжелым мешком птица упала в траву. Не чуя под собой ног, парень кинулся к добыче. Это был огромный, с сединкой, словно обомшелый, глухарь. Положив его в сетку, юноша с бьющимся сердцем пошел дальше.
С песчаных отмелей то и дело поднимались глухари и тетерева. И все они держали направление к Моховому болоту, куда Георгий много раз ходил с матерью по бруснику, где пережил, будучи малышом, немало страхов от шума взлетавших из-под самых ног больших, тяжелых птиц. Теперь ему все было ясно. Он свернул с тропинки и лесом, напрямик, пошел к заветному болоту, поросшему кудрявым карликовым соснячком, с трудом пробиваясь через густую, дремучую урему и завалы мертвых деревьев, поверженных бурями.
Домой он вернулся с тяжелой ношей. Он весь был увешан птицей. Глухари и тетерева, связанные попарно, были перекинуты через плечи, висели на поясном ремне, мешая идти. Усталый, вспотевший парень еле передвигал ноги, но на сердце у него было легко и радостно.
— Аи, вот как! Много набил, — говорит отец, помогая сыну снимать добытую дичь. — Шибко ладно. Так-то хороший охотник будешь.
— А Семен что принес? — первым делом спросил Георгий отца.
— Семен не пришел, замешкался где-то.
— Ладно ли что с ним?
— Придет. Далеко ходит. Глухарь увел, косач увел. Много принесет.
