Пока ходил на гору, был точно в лихорадке. Мыслей в голове — как муравьев в большой куче. Откуда что и взялось. Никогда не думал, что у человека может появиться столько мыслей.
Так-то, если прямо идти от леса, до дома было шагов триста, но я прямо не пошел. По опушке пихтовника сделал большой крюк и вышел на прииск совсем с другой стороны. На левом плече у меня висит ружье, ложа — до самой земли. А на другом плече — заяц. Я держу его за задние лапы. Иду по самой главной длинной улице мимо казарм, избушек. В груди у меня что-то растет, пыжится. За мной уже идет толпа ребятишек. Из окон выглядывают мужики, бабы. Встречные останавливаются и смотрят на меня. Всем любопытно.
А я расту. Так словно и тянет кто меня вверх за волосы.
Миновать дядин барак никак не мог. Как же, ведь надо показать добычу. Ребятишки отстали от меня у широких и высоких дверей казармы. Дядя с семьей уже укладывался спать.
— Вот, дядя Миша, гляди, какой заяц, — говорю я.
— О, косой! — сказал дядя, беря у меня из рук зайца, и начал его мять, ощупывать. — Где ты его взял?
— Убил. Вот ружье.
— Молодчина! Хороший заяц. Жирный. Мягкий.
— Знамо, жирный. Еда в лесу теперь хорошая.
— Изжарите, так зовите меня. Приду есть.
— Ладно, позовем.
Мальчишки-гонщики играли в лапту за казармой. Вокруг кола, оберегая кучу дырявой обуви, ходил курносый Епишка. Никто и не заметил в азарте игры, как я подошел. А меня это немножко задело. Как это они не замечают меня! Тогда я кинул зайца на кучу, на «котел». Тут уж, понятно, все отрезвились. Окружили меня и давай расспрашивать, где я убил зайца и как. А Епишка, который по первости разыгрывал меня на работе, раскрыл даже рот. Вижу, завидует мне. И веревку бросил от кола, и лапоть, который держал в руке. Хоть всю кучу у него теперь из «котла» растащи. Глядит на зайца, щупает.
— Может, дохлого подобрал где? — съязвил.
— Ага, дохлого! — отвечаю. — Иди-ка подбирай, сколько в лесу дохлых валяется. Сходи без ружья, принеси мне хоть одного, так я тебе три рубля дам.
Ему, Епишке, и крыть нечем. Прикусил язык. Потом только и сказал:
— Я сам деньги на ружье коплю. Куплю, так не такое, как у тебя. Берданку куплю, как у плотинского сторожа Евмена, У него она патронами заряжается. Затвор блестит, как серебряный, на ремешок к ложе подвязан, — уж не потеряешь. А твоя шомполка — тьфу!
Он наклонился к куче лаптей, взялся за веревку, подобрал лапоть, которым отгонял ребят, и начал ходить по кругу:
